Японский ковчег - [85]
Неужели он, генерал Гребнев, поставит последнюю точку в трагедии России, когда передаст чертежи японского бункера в руки Махмуда Курбанова, верного пса всесильной Конторы? И что же, он будет вместе с другими счастливыми избранниками из своего подземного модуля хладнокровно наблюдать через космические камеры гибель страны, а может быть, и гибель планеты? Нет, этому не бывать!
Генерал отвернулся от окна и решительно двинулся к выходу. Он принял решение, о котором потом жалеть не придется. По крайней мере, ему не будет стыдно за себя.
Глава XLI
Русская духовитость
Профессор Мияма, лежа на диване в своем номере, уныло пролистывал меню рум-сервиса и одновременно лениво прикидывал в уме, какие счета придется оплачивать по его золотой карте банку Мицуи-Сумитомо. Спускаться в ресторан не хотелось: голова болела после вчерашнего, здешняя кухня ему порядком надоела, а общаться лишний раз с официантами было уж и вовсе ни к чему. И так его уже знал по имени весь персонал отеля «Балчуг Кемпински». Администратор величал «Господин профессор», горничные, подмигивая, звали просто «Мияма-сан», а метрдотель в ресторане с низким поклоном то ли в шутку, то ли всерьез вечно приговаривал: «Добро пожаловать к нашему шалашу, уважаемый японский гость!». Скоро, наверное, на дверь его люкса «Кремлевский» повесят мемориальную табличку, как на номере 64 в Палас-отеле швейцарского городка Монтрё, где Владимир Набоков провел последние пятнадцать лет жизни. А, может быть, и памятник перед «Балчугом» поставят с трогательной надписью по-русски: «Профессору Кудзуо Мияме, спасителю России и ревнивцу русской духовитости». Поставили же в Монтрё памятник Набокову – хоть его номер и не стоил полутора тысяч долларов в сутки…
Впрочем, пока не похоже. Русские партнеры вот уже несколько недель его здесь маринуют – не торопятся с окончательным решением, с ратификацией секретного пакта. Даже друг и приятель Шурик Пискарев давно не показывался: выжидает, наверное, хочет понять, откуда ветер дует. Но ветер пока вообще не дует – штиль. После того, как они дали предварительное согласие на все условия договора. русские молчат, а генерал Симомура на все вопросы отвечает своим излюбленным «Гамбаттэ кудасай! – Держитесь!». Ну что ж, профессора Мияму голыми конечностями не возьмешь, как говорят в этой варварской стране. Он держится, хотя и прибавил в весе уже три кило. Каждый день приходится собирать волю в кулак, чтобы выдержать все искушения этой чертовой русской кухни.
Что-что, а поесть здесь любят. Это вам не японский ресторан с блюдечками тофу, ломтиками сасими и парой непроваренных рапанов в ракушках. Столько осетрины, крабов и омаров, столько телятины в бургундском и нежнейшей гусиной печенки фуа гра под сладкий Сотерн скромному японскому профессору не довелось поглотить за всю его долгую жизнь. Не говоря уж об истинно российских разносолах: тройной монастырской ухе, наваристой мясной солянке, розовых заливных поросятах, жареных тетеревах, оленине под брусничным соусом, медвежатине и лосятине с бутылкой-другой марочной водки.
Да, тяжела жизнь спецагента. Тяжела и полна неожиданных вызовов. Вот только вчера поспорили в баре отеля с ирландцем, который назвался корреспондентом агентства «Даблин пресс» и, вероятно, нарочно, чтобы подразнить собеседника, говорил по-английски с сильным русским акцентом. Спор зашел, как всегда, о русской духовитости. Мияма доказывал, что Россия вскоре должна снова стать для всего человечества символом надежды и оплотом добродетели, потому что только здесь еще сохранились духовные скрепы в обществе и единение здоровых патриотических сил. При этом каждый свой аргумент подкреплял основательным глотком «Путинки». А ирландец ржал, «как вшивый мерин» – ох уж эти русские идиоматизмы! – и лакал даже не свой ирландский виски, а какой-то сомнительный бурбон. Всякую русскую духовитость он напрочь отрицал и пытался доказать, что против Джеймса Джойса любой Толстой просто двоечник. Так и орал на своем тарабарском англо-ирландском: «Shithead! Fucking fooflo! Bleen! Go read Sorokin!»[34] Что все эти ирландские дерогативы значили, понять было невозможно, однако явно пьяный варвар хотел оскорбить и унизить классика. Какой позор! Вот она, просвещенная Европа! Читают только упадочную современную прозу и плюют на могилу Толстого. Пришлось ему сказать, что его Джойс сам шитхед, поставангардист не ровня Толстому, а виски ни в какое сравнение не идет с хорошей водкой. Ирландец неожиданно согласился, сказал: «I was just kidding, man!»[35] – и предложил, согласно русскому обычаю, махнуть по маленькой. Ну, и махнули…
Мияма полез за пачкой алкозельцера, к которому приходилось часто прибегать в последнее время, особенно с утра. Во время вечерних возлияний он обычно предохранялся с помощью отличного японского противоалкогольного препарата Пибурон, но как раз вчера запас таблеток иссяк. Дальше придется полагаться только на себя… Потягивая шипучее зелье, профессор меланхолично созерцал раскинувшуюся за окном Красную площадь со Спасской башней и мавзолеем, собор Василия Блаженного, похожий на раскрашенную игрушку, угрюмый серый фасад ГУМА и крыши делового центра столицы. Вид был замечательный, картинно-рекламный, но за две недели порядком приелся. Отчего-то вдруг захотелось в родные пенаты, в уютную токийскую квартиру с окнами на парк Синдзюку-гёэн, в привычную суету токийских будней. Часы показывали без четверти пять.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Сборник рассказов «Снегири» – это книга о счастливом детстве. Вспоминая конец двадцатого века в сибирском городе, прозаик Дарья Димке воссоздает мир ребенка, в котором мировая культура переплетается с трагедиями большой истории, семейные традиции дают ощущение устойчивости бытия, а столкновение со смертью усиливает любовь.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.