Японские сказания о войнах и мятежах - [41]
В восьмой день господин канцлер, старший советник из Оомия Корэмити и управляющий покоями наследного принца князь Мунэёси собрались на совет, чтобы обсудить нынешнее положение. Было решено в одиннадцатый день сослать Левого министра Ёринагу в землю Хидзэн, поскольку его участие в мятеже раскрылось.
А Левый министр призвал какого-то монаха во дворец на Третьем проспекте, чтобы тот отправил некий тайный обряд. Поговаривали, что этот обряд имел целью проклятие государя, и когда министра призывали во дворец по этому поводу, он не явился. Тогда правителю Симоцукэ Ёситомо было велено его привести. Ёситомо, получив высочайшее повеление, отправился во дворец на Третьем проспекте, но сколько ни стучал — ворот не отпирали. Тогда он выбил маленькую дверь, что была с юго-западной стороны, осмотрелся, но никого не увидел. А когда проходил мимо храма Цунофури-Хаябуса[176], то увидел какого-то монаха, что поставил алтарь и исполнял обряд перед источником Тысяча связок. Присмотрелся — а то был монах, которого звали Учитель Закона из Миидэра, мудрец из Сагами Сёсон.
— Пойдёшь со мной во дворец! — распорядился Ёситомо, но тот не издал ни звука. Тогда двое воинов схватили его за обе руки и попытались поднять — но не смогли даже разогнуть его руки, он был впрямь как какой-то Ваджрадхара[177].
Монах Сёсон исполнял обряд перед источником Тысяча связок. «Пойдёшь со мной во дворец!» — распорядился Ёситомо, но тот не издал ни звука. Тогда двое воинов схватили его за обе руки и попытались поднять — но не смогли даже разогнуть его руки. «Что ж, если так — бейте его, как велит закон!» — приказал Ёситомо.
— Что ж, если так — бейте его, как велит закон! — приказал Ёситомо, и пять-шесть воинов повалили монаха, связали его белым поясом, забрали статую Будды с алтаря, собрали бумаги, что нашлись поблизости, письма Левого министра и прочие, и забрали с собой во дворец. А когда глава курандо Масаёри принимал всё это и спрашивал о подробностях дела у старшего над курандо шестого ранга Тосинари, то Сёсон оправдывался:
— Ничего особенного не было. Я молился за примирение господина канцлера и его младшего брата — Левого министра.
Но когда разобрали бумаги Левого министра, то стало ясно, что оправдания монаха неубедительны. То был обряд Поклонения Небесным богам, обращённый к Удзусама и Конгододзи, и потому замысел мятежа был налицо.
Говорили, что младший конюший Тайра-но Тадамаса и начальник курандо из Тада Минамото-но Ёринори сговорились с мятежниками, и государь приказал главе курандо Масаёри призвать их. Масаёри, выслушав высочайшее повеление, приказал летописцу Масаёри привести Тадамасу и Ёринори, но они, всячески отговариваясь, так и не явились. Говорили, что эти двое связали себя обещаниями Левому министру и их назначат полководцами в войске мятежников.
Наступил седьмой день с тех пор, как во дворце Тоба упокоился Первый государь-инок, а потому государь приказал летописцу Мороцунэ: «Отправить поминальные буддийские обряды!», и их провели в усадьбе Танака. Новый государь-инок, хоть и находился в той же усадьбе, на обрядах так и не появился, и оттого всем было тревожно. А когда он тайно распорядился подготовиться к выезду в столицу, управляющий Левой частью столицы Норинага сказал:
— Поскольку прежний государь-инок почил и сейчас пребывает во тьме[178], ваш выезд ещё больше встревожит всех. Да и побойтесь всевидящих очей богов и будд! — так всячески увещевал он государя-инока, а когда понял, что все увещевания впустую и государь не изменит своих намерений, Норинага, не зная уж, что и делать, направился в усадьбу Среднего министра из Токудайдзи Санэёси и рассказал ему обо всём. Средний министр не на шутку встревожился:
— Да разве бывают люди, что втайне задумывают такое! Какой безрассудный замысел! Пусть свет и приблизился к своему концу, но всё же судьба императоров неподвластна воле людей, а вершится лишь по воле Великого святилища Исэ и храма Хатимангу![179] Пусть мала страна наша, подобная рассыпанным зёрнам проса, но божества хранят однажды установленное священное наследование! Всегда в блаженные времена прежних правлений власть переходила к младшему брату. Хоть и тяжело это, но сейчас не впервые государь был смещён с престола и отстранён от власти. А потому следует предоставить судьбу воле Неба, а если тяжко на сердце — то почему бы, к примеру, не принять постриг, затвориться где-нибудь и молить будд, богов и Три сокровища о принце Сигэхито? А уж выезжать в столицу, не дождавшись окончания траура по отцу, когда он пребывает во тьме, — это и вовсе недоступно моему скромному разумению. Передай ему тайно от меня: «Потом непременно пожалеете об этом!» — так он высказал своё мнение. Норинага, вернувшись к государю-иноку, доложил:
— Средний министр поручил донести до высочайшего слуха такой совет!
А Новый государь-инок, выслушав, изволил сказать:
— Так-то оно так, но придворные дамы и охрана уже доносили мне, что если я здесь останусь, то ожидает меня несчастье. И я собираюсь выехать как раз для того, чтобы его избежать. Это совсем другой замысел.
