Япония в раннее Средневековье VII-XII века. Исторические очерки - [6]

В обстоятельном исследовании М. В. Воробьева вопросы социально-экономической и этнической истории и культуры VII в. рассматриваются как итог разложения первобытно-общинного строя. При этом подчеркивается бессинтезный путь генезиса японского феодализма [82, с. 277, 288], а введение государственной собственности на землю и надельной системы оценивается как-доказательство формирования раннефеодального государства. С полным основанием автор обращает внимание на то, что важнейшие преобразования VII в., в том числе повсеместное введение надельной системы, были проведены в конце VII в. (а не в 40-е годы, как до 20-х годов XX в. считала японская официальная историографическая традиция, восходящая к «Анналам Японии»). Характер же этих преобразований оценивается как «реформистский, не революционный» на том основании, что они проводились в интересах эксплуататорского класса [82, c.212]. Заметим, что иного и не могло быть при переходе от первобытного общества к классовому, и если преобразования, принявшие форму реформ, способствовали утверждению качественно иного общественного строя, то они имели характер социальной революции.

Отмеченная же трактовка М. В. Воробьевым типологии генезиса феодализма в Японии имеет принципиальное значение для изучения японского средневековья и в целом утвердилась в советской историографии. Известно, в частности, что академик Е. М. Жуков считал Японию характерным образцом автохтонного развития. В одной из последних работ Е. М. Жукова высказано мнение о том, что «важнейшие социально-экономические процессы в этой стране развивались совершенно независимо от того, что происходило на Азиатском континенте» [101, с. 113]. Действительно, Япония заимствовала на материке внешние формы права и культуры, но тенденция развития государственной собственности на землю наметилась задолго до того, как на основе китайского права был разработан японский аграрный закон, а предпосылкой введения надельной системы крестьянского землепользования было подворное распределение земли в дофеодальной общине. Вотчинная же система, начавшая развиваться в раннефеодальной Японии с VIII в., по своей сути сходна с аграрным строем Западной Европы, не имевшей никаких контактов с Японией.

Итоги изучения японского средневековья в советской историографии подведены в статье Г. И. Подпаловой [152], выделившей типологические черты всех трех этапов развития японского феодализма, в том числе раннего.

Значительное развитие получили в советском востоковедении исследования духовной культуры японского раннефеодального общества, особенно литературы и искусства. Многосторонний подход, анализ текстов и поэтики, жанровых особенностей и отражения идей, технологии подготовки рукописных книг и каллиграфии, соотнесенный с рассмотрением исторического уровня культуры, отличают монографию В. Н. Горегляда о литературных дневниках и эссе X–XIII вв. [88]. В написанной им же научной биографии одного из наиболее известных поэтов и теоретиков литературы раннефеодальной Японии, Ки-но Цураюки, творческая деятельность поэта исследуется в контексте анализа культурного комплекса, в котором, по справедливой оценке автора, «значительное место занимала литература» [89, с. 9].

Именно данное объективное обстоятельство определило внимание советских японоведов почти ко всем литературным жанрам раннесредневековой Японии, многим произведениям прозы и поэтическим антологиям. В книге И. А. Борониной [71] обстоятельно рассматривается «Повесть о принце Гэндзи», анализируются общекультурные и литературные истоки повести, ее влияние на современную литературу. В работе Г. Г. Свиридова предпринята удачная попытка проследить воздействие прозы сэцува — легенд, преданий, былей — на средневекового читателя [164]. Содержание всех этих исследований выходит за рамки узкоспециального литературоведческого анализа, они в полной мере могут быть отнесены к более широкой области истории духовной культуры как важного элемента жизни общества.

Большую ценность для изучения истории раннефеодальной Японии, мировоззрения и нравов господствующего класса, рели гии, обычаев, городской (столичной) жизни представляют переводы литературно-исторических памятников, прозы и поэзии, снабженные вступительными статьями исследовательского характера и комментариями. Переводы с вэньяня (камбуна) выполнялись Н. И. Конрадом и К. А. Поповым, с японского письменного языка — А. Е. Глускиной, В. Н. Гореглядом, Л. М. Ермаковой, Н. И. Конрадом, И. Л. Львовой, В. Н. Марковой и другими.

Рядом статей и монографий представлены искусствоведческие исследования. В книге В. Е. Бродского рассматривается эволюция японской буддийской и светской живописи, подробно анализируются отдельные значительные произведения [72]. Н. А. Виноградова исследует развитие японской скульптуры с ее зарождения [781.В отдельных статьях, диссертациях, главах монографий анализируется также архитектура (Г. 3. Лазарев, Н. А. Иофан), музыка (Н. А. Иофан, В. Сисаури, С. Б. Лупинос), декоративное искусство (Н. С. Николаева), театр (Н. И. Конрад, Н А. Иофан, А. Е. Глускина) раннефеодальной Японии.