Япония в годы войны (записки очевидца) - [11]

Во взаимоотношениях с отдельными японцами или группами японцев многое зависело от того, насколько правильно мы, советские люди, сами умели вести себя в стране, принимавшей нас в качестве официальных гостей. В этом отношении выделялся мой коллега по работе в Японии в годы войны Н. Б. Адырхаев. Он отличался незаурядным знанием японского языка, и у него было настолько хорошо и тонко развито интонационное подражание, что сами японцы восхищались его японской речью. Но главное было в другом. Николай Борисович великолепно чувствовал характер своего японского собеседника, умел его слушать, не горячился и не пасовал после первой неудачи или отказа. Его умение держать себя с японцами можно было поставить в пример любому из нас. Он всегда был благожелателен и вместе с тем принципиален. Будучи большим знатоком языка, он вел перевод во время многих ответственных встреч, в частности принимал участие в 1956 г. в переговорах в Лондоне и Москве о восстановлении дипломатических и консульских отношений с Японией.

К сожалению, далеко не всем нам, молодым тогда японистам, удавалось достигнуть того уровня владения языком и умения вести беседу, каким обладал Н. Б. Адырхаев. Японцы обычно охотно поддерживали с ним контакты, а нередко были случаи, когда у кого-либо из нас переговоры заходили в тупик, и тогда японские чиновники просили прислать для переговоров Адырхаева.

В связи со сказанным мне хочется коснуться подготовки и практической деятельности в Японии молодых дипломатических и консульских работников.

Примерно до 1940 г. отбор на дипломатическую, да  и вообще на заграничную, работу проводился совсем иначе, чем это делается в настоящее время. Специальная комиссия наркомата иностранных дел СССР в конце каждого учебного года знакомилась с составом выпускников языковых, правовых и исторических вузов, советских партийных школ, рабфаков и отбирала наиболее подходящих кандидатов для работы в этом наркомате. По окончании вуза выпускники получали предписание и направлялись в отдел) кадров наркомата. Большинству из них сразу говорили о предполагаемом назначении (называли страну, должность и т. д.). Главное внимание при отборе обращалось на социальное происхождение, партийность и политическую подготовку. Предпочтение отдавалось тем, кто имел опыт руководящей профсоюзной и партийной работы, стахановцам производства и передовикам полей. Знание языка имело второстепенное значение, а о дипломатической подготовке и вопрос, как правило, не возникал. Молодых выпускников с хорошей языковой подготовкой назначали на должности переводчиков, иногда личных секретарей послов, с опытом профсоюзной и партийной работы направляли на более высокие, в том числе дипломатические, должности.

Дипломатическую и консульскую подготовку обычно получали в наркомате иностранных дел перед выездом в страну в порядке стажировки в течение нескольких месяцев при соответствующих отделах. Для консульских работников при наркомате существовали шести- и девятимесячные курсы, на которых в весьма сжатом виде преподавали международное право, протокол и историю международных отношений. Подготовка в наркомате заканчивалась общим инструктажем и напутствием перед дорогой.

Мне хорошо запомнился разговор в кабинете у тогдашнего заместителя наркома иностранных дел перед выездом в Японию. На последний инструктаж собрали более 10 человек, впервые ехавших на работу в Токио, Харбин, Сеул, Дальний, Хакодатэ. Разговор шел весьма общий, но в высшей степени полезный. Вначале замнаркома говорил об общей ситуации в мире, коснулся войны в Европе и на Востоке. Главную задачу советской внешней политики он видел в использовании всех дипломатических средств для недопущения дальнейшего расширения войны. Речь его была образной, аргументированной. Время от времени замнаркома подходил к своему бюро, доставал какой-либо документ и демонстрировал, каким «образцам» дипломатической переписки не следует подражать.

«Главное в вашей работе на первых порах, – учил он нас, – это не допускать грубых ошибок и промахов. Багаж дипломатических знаний у вас ничтожный, а опыта и того меньше. Поэтому набирайтесь ума на работе в стране, больше учитесь, больше читайте!» Тут же замнаркома перечислил, что обязательно надо прочитать каждому из нас: произведения В. И. Ленина, посвященные внешней политике Советского государства, переписку Г. В. Чичерина, работу М. М. Литвинова «Внешняя политика СССР».

Неожиданно он обращался к кому-либо и спрашивал: «А скажите, товарищ… как вы понимаете в свете решений XVIII партсъезда задачи нашей внешней политики относительно Японии?» Следовал невнятный лепет, общие фразы. «Вот видите, плохо еще изучили решения съезда. Прочитайте еще раз внимательно документы съезда, а перед отъездом зайдите ко мне», – требовал замнаркома.

Понимая, что в Японии молодые дипломаты будут испытывать особенно большие трудности в установлении контактов, он коснулся также умения вести беседы с иностранцами. «Смелее учитесь мастерству бесед, – учил нас опытный дипломат. – Вы все люди политически зрелые, Правительство и советский народ верят вам, а вот японцы и китайцы не поверят, потому что вы все из другого мира прибыли, из социалистической страны. К тому же дипломатическое дело знаете неважно, в экономике и коммерции не разбираетесь, местным языком владеете слабо. Это серьезный недостаток. Надо уметь говорить б представителями всех слоев общества. Но все же больше слушайте да наматывайте себе на ус».