Япония в годы войны (записки очевидца) - [9]

Многовековая эпоха японского феодализма связана с беспрерывными внутренними и внешними войнами. Это обстоятельство оказало огромное влияние на всю историю японского народа, породив некоторые особенности его культуры и языка, соответствующие традиции. Все видные государственные деятели и императоры Японии в прошлом были людьми военными. Привилегированное положение военачальников, господство военно-феодального сословия дворян-самураев, кастовый характер офицерства способствовали традиционному засилью в японском обществе военщины с ее реакционной идеологией, рассматривавшей войну и насилие как высшее проявление государственной политики. Редко можно встретить столицу, где бы так тщательно хранили и оберегали военные традиции, памятники войны, оказывали почести военным, как в Токио.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы убедиться, что Токио – необычная столица. Все говорило, что это центр военного государства, сделавшего войну главным средством политики, а милитаризацию страны – нормальным состоянием общества. Сосредоточение здесь большого количества штабов и учреждений военного ведомства, военных академий и училищ, наличие огромного гарнизона – все это и многое другое подчеркивало военное значение столицы. Ритм жизни и облик населения, среди которого каждый второй был военным, придавали Токио характер скорее прифронтового города, нежели столицы государства, находящейся в глубоком тылу.

Гражданское население Токио старалось во всем подражать военным. Многие жители с подчеркнутым уважением носили одежду военного покроя с прикрепленными к лацканам куртки знаками фашистских и националистических организаций, по-военному приветствовали друг друга, разговаривали на армейском жаргоне.

Военная пропаганда, идеологическая обработка населения Токио в духе милитаризма носили чудовищные размеры. Печать, радио, кино всячески рекламировали войну как средство спасения нации, как панацею от всех бед. Тогда я впервые услышал навязчивую мелодию националистического гимна «Кими га ё!» («Япония всегда впереди!»). Вперемежку с военными маршами гимн можно было слышать по нескольку раз в день: его исполняли по радио, пели в марширующих колоннах, на сцене театра «Такарадзука», на проводах солдат на фронт. Школы и университеты превратились в рассадники воинствующего национализма, а их учебные программы все больше напоминали расписание по военной подготовке армейской части, чем учебного заведения. Религиозный праздник «День памяти предков» («Обон») превратился в демонстрацию военно-патриотических чувств по отношению к императору, в обряд клятвы живых перед прахом погибших в войнах. В этот день многие храмы, кладбища, музеи не вмещали всех желающих. В парках устраивались митинги, на которых активисты Ассоциации помощи трону выступали с призывами к войне, требовали разгромить международный коммунизм.

Токио переживал бурные дни, жил в предчувствии надвигающихся новых событий. Влиятельные силы искусственно разжигали в столице и во всей стране военный угар. Не оставалось никаких сомнений в том, что Япония стоит на пороге новой войны. Как-то один из советских писателей, побывавших вскоре после окончания войны в Японии, назвал Токио «царством японского дракона». Вряд ли можно найти лучшее определение для довоенного Токио.

ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

Несмотря на напряженное положение в стране и незавершенность войны с Китаем, весной 1941 г. создавалось впечатление, что японское правительство готово искать путь к оздоровлению военно-политической обстановки в Азии и на Дальнем Востоке: оно заключило пакт о нейтралитете с Советским Союзом, вело переговоры с Китаем о прекращении военных действий, весной 1941 г. начало переговоры с США. Казалось бы, ничто пока не предвещало непосредственной военной опасности.

Но это внешнее благополучие служило прикрытием для тайных планов японских милитаристов, вводя в заблуждение относительно истинного смысла всех дипломатических шагов Японии. Широко рекламируемые миролюбивые акции скрывали напряженную подготовку Японии к агрессии. Это было затишье перед бурей.

Как и везде, весна – лучшее время года в Японии. После слякотной, пробирающей до костей зимы наступают погожие солнечные дни. В цветах утопают парки Уэно, Аояма, Сиба, свежей зеленью покрываются городские газоны. На рисовых полях и огородах горячая пора; с первыми теплыми днями крестьяне спешат обработать землю, чтобы каждый клочок принес добрый урожай.

Японцы любят весну. Весеннее пробуждение природы они встречают с любовью и радостью. Общее для всех людей преклонение перед величием и красотой природы усиливается здесь сохранившимися с древности обычаями. Одиночками и семьями японцы отправляются на всех видах транспорта за город любоваться цветением сакуры[5], посещают кладбища и храмы, чтобы помянуть усопших предков. Торжественно встречают они любимые в народе весенние праздники, особенно праздники детей. Это традиция, и ее в равной мере строго придерживаются имущие и бедные классы Японии. Ей не изменяют даже в периоды стихийных бедствий и в годы войны.

Весна 1941 г. стояла на редкость теплая и солнечная, японцы радовались окончанию тяжелой зимы. Они связывали наступление весны с надеждами на потепление международной обстановки. Моя хозяйка Судзуки-сан