Япона коммуна, или Как японские военнопленные построили коммунизм в отдельно взятом сибирском лагере - [9]
«Да здравствует генералиссимус Сталин, вождь мирового пролетариата!»
«Уголь – это хлеб для промышленности! (В.И. Ленин)»
«Выполним пятилетку за четыре года!»
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
«Под знаменем Ленина – Сталина вперед к победе коммунизма во всем мире!»
«Да здравствует великий Советский Союз!»
«По примеру Стаханова дадим четыре нормы угля за смену!»
Под этими замечательными лозунгами и при слабом свете «головок», то есть фонарей на голове, японцы работали под землей вместе с русскими шахтерами. Те постоянно кричали на японцев и ругали их, поскольку японцы не знали русского языка, не понимали, что и как нужно делать, и давали мало угля. К тому же для русских шахтеров это работа добровольная, они всегда могут бросить ее и уехать в другое место, а для японцев это принудительная каторга. Кому понравится приехать из теплой Японии в ледяную Сибирь, чтобы под лозунгом «Слава ВКП(б)!» кайлами и ломами добывать тут уголь в подземных шахтах?
К тому же уголь, который они добывали ценой своих жизней, был очень плохого качества. При сжигании он сгорал дотла, от него оставался лишь мелкий пепел. В кузницах такой уголь ни на что не годится, применять его можно только для бытовых нужд. И все-таки ради этого никудышного угля на сибирских шахтах работало очень много народа – русские, татары, монголы, киргизы, казахи, евреи, узбеки и японцы.
Впрочем, некоторые русские шахтеры были добрыми и относились к пленным по-человечески.
– Перекур! Держи, японец, мою махорку, закуривай.
Хотя в шахтах нельзя курить, русские шахтеры всегда угощали японцев махоркой. Русские часто садились рядом с японцами, обнимали за плечи, начинали рассказывать о своей жизни. Угощали домашним луком, хотя у самих было плохо с продуктами. Или пели песни. А цигарки и те и другие сворачивали из газет «Правда» и «Нихор Симбун» – японской малотиражки, которую специально для японских военнопленных выпускали в Хабаровске на японском языке.
Одна из шахтерок познакомилась с сержантом Сакамото и сказала при всех:
– Всё, полюбила я японца и уеду вместе с ним!
Оказывается, удивлялись японцы, в СССР даже женщины работают в шахтах, добывают уголь.
14
Японцы со здоровьем третьей категории работали на поверхности. Но эта работа на открытом воздухе была ничуть не легче, чем под землей. Здесь всегда было минус сорок и ниже, и всё продувалось морозным ветром. И в таких условиях японцы трудились на лесопилке, сортировали бревна для креплений в шахтах, а в лесном складе разгружали бревна, прибывающие в закрытых товарных вагонах. Да, как ни странно, бревна в СССР возят не на открытых железнодорожных платформах, как в Японии, где можно просто опустить борта и сразу всё разгрузить, а именно в закрытых вагонах, из-за чего эти бревна приходится тащить и толкать через узкие откатные двери в центре. Поэтому на разгрузке постоянный шум и крики:
– Туда вытягивай! Толкай! Поддай снизу! Бляха-муха, как их сюда вообще затолкали?
Ужасно бестолковая и неэффективная работа, о чем Юдзи, конечно, сказал начальнику лесосклада. Тот вздохнул и ответил:
– Да, вы правы. Но сейчас у нас всего не хватает, даже платформ, потому что была война. Приходится терпеть.
Юдзи это показалось странным, поскольку он много раз видел, как через станцию Заречная проходили поезда с совершенно пустыми грузовыми платформами. Да и около станции в тупиках стояло бессчетное множество грузовых вагонов немецкого производства и с фирменным знаком Маньчжурской железной дороги. А на рельсах, сваленных тут же, стояли клейма компаний «Крупп», «Унион», «Тиссен»…
Но наверное, в Москве, в Госплане, где сидят мудрые руководители, и в Кремле, где работает великий Сталин, виднее, куда направлять открытые платформы, а куда закрытые вагоны. Ведь именно таким способом Советский Союз победил Германию.
15
Зимой 1945/46 года в лагере от дистрофии, непосильной работы, ужасных морозов и болезней умерло 290 человек, то есть каждый пятый. Инструментальный сарай, который находился около ворот лагеря, был переполнен трупами. Японцы обмывали или, точнее, обтирали их снегом и относили на высокий холм в трехстах метрах от лагеря. Этот холм они сделали кладбищем и здесь погребли умерших. 290 могил – 29 рядов, по десять могил в каждом ряду.
Эти могилы рыли японцы оздоровительной команды. Сначала кострили землю, замерзшую как камень, потом долбили ее кайлами. Хотя военврач Козлов освободил их от тяжелой работы, майор Каминский не обращал на это внимания, и слабые, истощенные люди махали кайлами на пустой желудок. Раз махнут, второй и начинают задыхаться. А на третьем-четвертом ударе бессильно опускаются на землю, заранее зная, что вряд ли смогут подняться и скорее всего лягут в те же могилы, которые сами начали рыть.
Но те, кто стоял на ногах, продолжали упрямо долбить сибирскую мерзлоту.
Потому что у японцев совершенно особое, почти сакральное отношение к умершим. Каждое утро в японском доме начинается с молитвы перед алтарем, на котором в виде приношений душам предков кладут цветы, ветки священного дерева сакаки, а также чашечку сакэ, рис, чай, рыбу и другие продукты. Во всех семьях на специальных дощечках хранятся имена их предков и даты жизни. В иных семьях – за несколько столетий. Иными словами, предки в жизни японца – это живая частица его настоящего, и так продолжается всю жизнь, поколение за поколением.
"Если скандальный роман Владимира Набокова "Лолита" вам не по зубам, то теперь у вас есть шанс восполнить пробел в вашем эротическом образовании. И поможет вам в этом новое творение одного из лучших авторов русских бестселлеров Эдуарда Тополя. Книга носит незамысловатое название "Невинная Настя, или Сто первых мужчин". Юная прелестница подробно рассказывает о своей бурной интимной жизни. Конечно, книга может кого-то шокировать своей откровенностью, но нам-то с вами не привыкать. Ведь правда?" "Вот так!", Москва.
Эдуард Тополь – автор международных бестселлеров «Красная площадь», «Чужое лицо», «Журналист для Брежнева», «Красный газ». Его книги пользуются огромным успехом в США, Англии, Франции, Германии, Японии, Италии, Голландии и других странах.«Россия в постели».Кто сказал, что «в Советском Союзе секса не было»?Напрасно, господа, напрасно!Запретный плод – слаще вдвое…Хотите знать все о знаменитых московских «интердевочках»?Пожалуйста!Хотите выяснить, как забавно связывались «в годы не столь отдаленные» секс и криминал?Прошу вас!Таков Эдуард Тополь.
Предложение поехать в СССР и с помощью фиктивного брака вывезти из России Алексея поначалу показалось американке Джуди Сандрерс лишь заманчивым и легким приключением. Но на деле оно обернулось большой любовью и жестокой схваткой с КГБ и реалиями советской жизни в Москве, Сибири и даже в Афганистане.
Загадочные убийства в Заполярье и диверсия на нефтепроводе ставят под угрозу подписание «контракта века» о поставках сибирской нефти в Европу. Анна Ковина, первая в российской литературе женщина-следователь, расследуя эти преступления, встречает свою любовь…
Ну и кто сказал, что в постперестроечной России `секс только начинается`? Простите! Желаете побывать в дорогом борделе начала `новорусской эпохи`? Пожалуйста! Желаете посетить знаменитую Тверскую, не выходя из дома? Вуаля! Желаете прогуляться по стрип-клубам, пообщаться с современными `работающими девушками`, ознакомиться с личным опытом молодой любвеобильной россиянки? Нет проблем! Господа, секс у нас есть! Что называется, `хороший и разный`! Без комментариев...
Это – не просто международный бестселлер. Бестселлер скандальный – и эффектный. Не просто современная версия авантюрно-эротического романа в его вполне классической форме. Это – "Любожид". Книга, читать которую отчаянно интересно. Книга — в чем-то мучительно-грустная, в чем-то — увлекательно-забавная и от начала до конца бесконечно искренняя.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.