Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [82]
О'Брайен. Иду с вами, сержант Тобиас!
Поль. Но я же слова не сказал! Даже не глядел на сенатора!
Цой (вбегает). Скорее, солдаты, лейтенант приказал!
Мак-Мелони. Какого черта?!
Цой. Лейтенант сказал: "Если они, дураки, еще сидят, пускай удирают до выяснения дела! Идет военная полиция!"
Поль. Сенатор полицию позвал?!
Цой. Сенатор идет, генерал идет, лейтенант идет!
О’Брайен. Молодец лейтенант Кони! Я думал, он тоже фараон!
Тобиас. Откуда идут, Цой?
Цой. Сектор "А", сержант!
Тобиас. Вот что, дружище Цой, мы уходим. Если спросят, куда, — скажешь, вызвали по большой тревоге…
Поль. Очень большая тревога!
Цой. Цой скажет.
О’Брайен. Мы направляемся в плен, Цой! Вот куда шпарим по большой тревоге! Прямо в корейский плен!
Поль. Этого можешь не говорить, Цой!
Цой. Цой не скажет.
Тобиас. Будут тебя очень больно спрашивать, Цой!
Цой. Цой сделает, сержант.
Тобиас. Спасибо, дружище. Верю, что не подведешь. (Крепко жмет корейцу руку.) Получай от меня на память сенаторскую плевалку. (Дает пистолет.)
Цой (кладет пистолет на стол). Цой работает без оружия.
О’Брайен. Будь здоров, Цой! Не думал, что ты такой стоящий! (Жмет руку Цою обеими руками.)
Мак-Мелони. Очень стоящий! (Жмет руку.)
Поль. Мисс Памела должна узнать… (Жмет руку.)
Цой. Цой не забудет.
Тобиас. За мной! Сразу же поворот направо — и бегом! Цой, намекнешь Линкольну, чтобы догонял! А двух белых оставляем сенатору!
О’Брайен. Я должен сесть, ребята, перед дорогой. (Садится.)
Тобиас. Через минуту будет поздно! (Выбегает. За ним Поль, Мак-Мелони и Цой.)
О’Брайен (смотрит на часы). Спокойно, О’Брайен. Отец никогда не предпринимал серьезной поездки, не присев предварительно хоть на минутку… Разве минута играет в жизни какую-нибудь роль? Я их догоню в два счета… Ну вот, теперь можно и в дорогу… (Встает, крестится, направляется к двери.)
На пороге — полицейский, жующий жвачку, генерал Ван Горн, сенатор Брен дер и лейтенант Кони.
Полицейский. Назад! Не двигаться!
О’Брайен. Не двигаюсь, мистер фараон.
Кони. Где остальные, О’Брайен?
О’Брайен. Трое хоронят убитых, сэр. Еще трое вызваны по большой тревоге. Я замешкался…
Кони. Вижу, что замешкался, деревенщина! Какая тревога, что за брехня!
Генерал. Соберите отделение в блиндаж, лейтенант. От этого зависит ваша карьера и кое-что поважнее!
Кони. Есть, сэр! (Выходит.)
Сенатор (усаживается). Сам лейтенант и предупредил! Заметили, он посылал корейца? Не войско, а красный сброд, генерал! Теперь понятно, почему не в состоянии продвинуться на десять миль! Красная шайка!
О’Брайен. Извините, сенатор, мы не красная шайка…
Генерал. Молчать!
О’Брайен. Согласен молчать, генерал, но зачем возводить на людей напраслину? Действительно, было дело, прикоснулся я к ихнему лицу — по-дружески, чтобы успокоить…
Сенатор. Проглоти язык, каналья!
Генерал. Нас задержал обстрел, мистер Брендер, — полиция давно была бы здесь!
Сенатор. Если птички упорхнули, Генри…
Генерал. Все будет в порядке, сенатор!
Сенатор. Предвижу большие неприятности для вас!
О’Брайен. Правильно сказали, сенатор: эта война — сплошные неприятности…
Генерал. Вы что — от рождения идиот?
О'Брайен. Нет, генерал. Только после того, как дал себя заарканить в Корею…
Генерал. Молчать!
Полицейский. Знаешь что, дай-ка твое оружие, парень!
О’Брайен. Не думаешь ли сам идти в атаку?
Полицейский(жует резинку). Разговоры не помогут, деревня!
Генерал. Сдать оружие немедленно!
О’Брайен. Есть, генерал. Вот это называется военный приказ. Полицейское кудахтанье всегда раздражает солдата. Я уж подумал было — не грохнуть ли мне гранатой полиции под ноги? (Кладет гранату на стол.) Но если приказывает сам генерал, значит приходит мне смена в этой каторжной жизни. (Кладет автомат, обоймы.) Все, мистер кролик с толстым задом!
Полицейский. Покажи руки!
О’Брайен (показывает). Трудовые… Не такие, как у тебя.
Полицейский(ловко защелкивает наручники). О’кей!
О’Брайен (в ужасе мотает руками). Позвольте, бобби! Вы не имеете права! Я не преступник!
Полицейский. Цыц!
Сенатор (приближается к О'Брайену). Молчать, красный! (Дает пощечину.)
О’Брайен (встряхивает головой). Кажется, вы правы, сенатор. Среди проклятых фараонов здесь находится один честный человек.
Возвращаются лейтенант Кони, Абрахам, Ворм и кореец Цой.
Кони. Все в сборе, генерал!
Сенатор. Не валяйте дурака, мальчишка! Главные удрали!
Генерал. Кто отсутствует, лейтенант?
Кони. Сержант Тобиас, рядовые Мак-Мелони…
Сенатор. Вот именно!
Кони.…рядовые Мак-Мелони, Поль, негр Линкольн, генерал!
Ворм. Заметьте, сенатор, я всегда был на вашей стороне! Когда желтая рожа шепнул что-то негру Линкольну, а негр бросился догонять сержанта, Мака и Поля, я и Абрахам остались на месте…
Абрахам. Бог нас удержал от греха неповиновения…
Кони. Помолчите, вас не спрашивают!
Генерал. Вам ничего не поможет, лейтенант, мы все выясним!
Кони. Слушаю, сэр.
Сенатор (корейцу). Что ты шепнул негру, обезьяна?
Абрахам. И помни, что бог все видит, все знает!
Цой. Сержант Тобиас приказал Линкольну бежать за ним по большой тревоге, сэр.
Ворм. Врешь, желтая собака! Мы не слышали тревоги!
Генерал. Куда бежать?
Цой. Цой не знает.
Сенатор. Пытать его!
Генерал. Кореец — ваш слуга, лейтенант?
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сюжет пьесы основан на реальных событиях. На одном из заводов, в целях повышения производительности труда, была отключена система безопасности. В результате пресс раздавил одного из рабочих. Его молодая вдова — главный герой этой истории. Пытаясь добиться справедливости, она начинает борьбу против системы.«…Это пьеса с активной гражданской позицией, поэтому очень важен вопрос — с кем ее ставить — резонирует ли она с труппой. В нашем случае ответ — да. Чем больше мы работаем над ней со студентами, тем больше она всем нравится.В пьесе чувствуется влияние Брехта — на мой взгляд, ключевой фигуры театра 20-го века, гораздо в большей степени повлиявшей на современный театр, чем мы привыкли признавать.
История, рассказанная автором пьесы «Школа с театральным уклоном» Дмитрием Липскеровым, похожа на жутковатую сказку — мечты двух неудачников начинают сбываться.
Три вдовушки собираются раз в месяц, чтобы попить чайку и посплетничать, после чего отправляются подстригать плющ на мужних могилах.Едва зритель попривыкнет к ситуации, в ход пускается тяжелая артиллерия — выясняется, что вдовы не прочь повеселиться и даже завести роман. Так, предприимчивая Люсиль хочет устроить личную жизнь прямо на кладбище, для чего знакомится с седовласым вдовцом, пришедшим навестить соседнюю могилу.Через три часа все кончится, как надо: подруги поссорятся и помирятся, сходят на свадьбу некой Сельмы, муж которой носит фамилию Бонфиглисрано.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Забавная история немолодого интеллектуала, который выбрал несколько странный объект для супружеской измены. Пьеса сатирична, однако ее отличает не столько символизм черного юмора, сколько правдоподобие.
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.