Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [159]

— Нэ хытры, Сэмэнэ, — недоверчиво взглядывает старик, и глаза его смеются, — уже, мабуть, щось придумав, щоб из мэнэ, старого, посмиятысь? Грих тоби будэ на тим свити…

Они идут вместе, и видно, что это вернейшие друзья, спаянные на жизнь и на смерть, мужественные, закаленные, достойные друг друга.

— Хорошие шутки, — смеется комиссар и обходит кусты, выходя на полянку. Там стоит партизан с автоматом, а перед ним старый дед-крестьянин, корова й две дивчины: старшая и младшая — лет 16. Младшая никак не может угомонить корову, мотающую головой и все порывающуюся куда-то идти.

— Що скажэтэ, люды добри? — обращается командир.

— Мне самого командира нужно. — отвечает дед.

— А може це вин перед тобою й стоить, — говорит командир, внимательно оглядывая всех пришедших. Он при этом небрежно распахивает свой "серяк", чтобы дед успел заметить у него на груди ордена и звезду Героя. — Можеш говорыты все одкровенно… Дочок сватать прывив? Дак мы вси вже жонати! Одружылыся з партызанським движением!..

— Вы не смейтесь, — с обидой в голосе говорит дед, — я к вам, как к Советской власти, а вы с шуточками!..

— Тоди — другэ дило, — замечает командир, — выкладай твое дило, бо нам уже час рушаты…

Командир смотрит при этом на часы.

— Коли не смеетесь, — говорит дед, — то здравствуйте…

Он протягивает командиру руку и по-крестьянски обстоятельно здоровается.

— Слух про тебя хороший в народе бежит. Будто много вражеской крови на землю выпустил. Никогда не отступал, и сам Сталин поручил тебе поднимать народ против оккупантов. Сынов у меня нет, привел к тебе дочерей…

Командир глянул на комиссара, уловил у того в глазах улыбку и досадливо крякнул, хлопнув плеткой по сапогу.

— Может, ты сомневаешься? — забеспокоился крестьянин. — Они послушные у меня, на любое дело лютые! Прикажешь воевать — они винтовку возьмут, прикажешь стирать, варить или раненых носить — тоже лучше не надо! Сам бы пошел, да здоровье не то, плохо вижу, ноги — как колоды… Корову даю за дочерьми, чтобы не сказали люди, что с пустыми руками идут…

— Тато, — застеснялась младшая.

— Чего там тато! — поднял голос дед. — А если вам нужно будет песню спеть, товарищ командир, то лучше моих девчат никто вам не споет!

— Спасибо, — отрывисто говорит командир, видно, что он взволнован, — спасибо за поповнення, можеш не сумниваться, в хороши руки дочерей отдаеш… Зачислить в загин!

И старик командир в сопровождении комиссара и начальника разведки идут дальше по лагерю.

— Хитрым ты чоловик, Сэмэн, — говорит старик комиссару. — николы из знаеш, яку ты мэни штуку пидсунэш…

Им навстречу движется человек в замасленном костюме, кепке, с железным сундучком в руке, Похож на члена паровозной бригады. Рядом идет партизан с автоматом.

— Тот человек, — говорит начальник разведки, — молодцы хлопцы!.. Нашли кого надо…

— Но и он молодец, — замечает комиссар, — если оказался вовремя на условленном месте…

Группы встречаются, и начальник разведки молча достает из сумки засургученный пакет, карандаш и подает пришедшему железнодорожнику. Это — связной.

— Прошу вас, — говорит начальник разводки, — напишите здесь на обороте ваш помер…

Связной берет карандаш и молча пишет.

Начальник разведки сверяет написанный номер с номером на лицевой стороне конверта. Возвращает конверт связному.

— Верно. Здравствуйте, товарищ. Очень рады вас встретить. Кое-что передам устно. В высшей степени засекреченное дело…

Командир и комиссар жмут руку связному. Автоматчик, откозыряв, уходит.

— Выделить лошадь, — говорит комиссар начальнику разведки, — одежду, питание. В вашем распоряжении, товарищ, еще часика два-три, советую поспать. К вечеру выступаем. Вы очень устали? — спрашивает комиссар участливо.

— Очень, — тихо говорит связной и валится на землю, прижимая к груди полученный пакет.

31. "Судьба неизвестна…"

В толстой клеенчатой тетради открыта последняя страница. Заключительные слова отчета связного:

"Так я очутился в партизанском соединении товарища К., идущем в рейд по тылам врага. Здесь получил пакет с новым поручением. Партизаны достали мне тетрадь, в которой пишу. Пройдя нужное расстояние с соединением, я отправлюсь на выполнение нового задания…"

И ниже приписка другим почерком:

"Тетрадь получена от комиссара соединения товарища Р. Связной тов. Ковалев Владимир Илларионович отстал в районе города В. Судьба его неизвестна".

В музее у витрины, на которой экспонирована клеенчатая тетрадь, стоит, улыбаясь, человек в военной форме. Это тот, чья судьба неизвестна.

Он вытаскивает ручку и дописывает знакомым почерком в тетради: "С удовольствием исправляю некоторую неточность. Нам еще надо жить и жить!.."

Киев. 1950.

ПРИМЕЧАНИЯ [7]

ЗАВОЕВАТЕЛИ

Датируется 1931 годом. Впервые пьеса издана отдельной книгой в издательстве "Рух" в 1932 году к 15-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Включена в третий том пятитомника Гослитиздата УССР (Киев, 1959). По этому изданию и осуществлен перевод для данного тома.

67 стр. Как известно, в специальном постановлении ЦК КПСС была строго осуждена эта форма борьбы с прогульщиками и бракоделами, практиковавшаяся на некоторых предприятиях.