Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [158]

Старик дает раненому лесной цветок и идет дальше, провожаемый любовными взглядами раненых. К нему снова приближается и смиренно идет сзади Михаил, сопровождаемый в свою очередь оседланным конем.

Некоторое время идут молча. Командир останавливается, крутит новую цигарку.

— Ну, чого тоби? — наконец спрашивает он, не глядя на Михаила.

— Приказано доложить, — оживает юный партизан, — товарищ командир Герой Советского Союза! Посланная в местечко К. разведгруппа благополучно возвращается с задания!

— А чому ты думает, що благополучно?

Михаил молчит.

— От бачиш — и сам не знает. Благополучно — це значить — выкопалы завдання! А що мени з того, як воны вси цили, а завдания не зробылы? Га! Катай, узнан! На твою пукалку, та гляды мени…

Михаил берет револьвер, вихрем взлетает на лошадь и исчезает.

Старик идет дальше, отвечая на приветствия партизан, подтягивающихся при его приближении.

Вот он подходит к повозке с установленным на ней пулеметом, возле которого возится партизанка-пулеметчица. Она не замечает командира и продолжает работать…

— Так, — говорит старик, глядя на пулемет, — три його, Горпыпо, не жалий рук. Вин у нас заслуженный. Пам’ятаеш, ще в тому первому бою? Такый мороз був, що душа замерзала, а вин стриляв, як часы…

Партизанка замерла у пулемета, не зная, как ей рапортовать командиру в таком положении, но старик легко разрешает ее сомнения:

— Ну, дэ твий первый номер, Горпыно?

Партизанка с просветлевшим, смущенным лицом осторожно поднимает рядом с собой ватник и показывает командиру спящего годовалого ребенка.

— Хорош козак! — говорит старик. — На, дасы йому шматочок командырського сахару! Нехай росте. Колысь дитям розкаже, як вин з мамою партызаныв! А як же ты думала? Бувай здорова, Горпыпо… В бою гляды мени, щоб кулемет не заидав!

Старик двинулся дальше по лагерю, всматриваясь во все и все замечая, дымя самокруткой, помахивая плеткой.

У пушек он останавливается, молча стоит минуту, затем подзывает партизана-артиллериста:

— Як твои гармаши, Давыд? Гармаши идять кулиши? А стриляють, як бог на душу покладэ?

— Разрешите доложить, товарищ командир, — обращается Давид.

— Не трэба. Скажы мени, Давыдэ, от у вас у Грузии, що роблять такий людыни, що в бою дурака валяе? Що?

— Товарищ командир, — говорит Давид, — наводчик Непейвода объясняет…

— От именно, то "не пый вода"! — прерывает его командир. — Воды вин не п’е, а снаряды по молоко посылае! Скильки разив промазав?

— Два, товарищ командир Герой Советского Союза! — выступает вперед и четко рапортует сам Непейвода.

— Аж два! — возмущается старик. — Пид суд тэбэ оддаваты, чи по доброму розийдемось?

— По доброму, по доброму! — звучат голоса артиллеристов.

— Ну, ставай! — командует старик и отвешивает Не-пейводе два удара плеткой по спине. — Бью тэбэ по-батькивському, без сердя… Тильки комисарови не кажить, боже вас сохраны…

Старик направляется дальше, но, сделав несколько шагов, оборачивается к пушкарям.

— Ты, Давыд, не покрывай мени бракоробив! Не в цьому дружба народив! Дружба народив у бою! Голову свою за товарища пидставляй! Оде дружба… А то у мэнэ в соединении есть и грузыны, и москвычи, и узбеки з сыбирякамы, — коли мы будэмо одын одного покрываты, то що выйде!? Понятно, Давыд?

— Так точно, товарищ командир! — весело отвечает Давид.

Но старик не слушает ответа. Он идет дальше по лагерю.

— Готуйсь, хлопди, — говорит он на ходу, — нич — буде важка. Може, бий прийдеться прийняты. Щоб усе було пид рукою. Патроны перетрить тряпкою, колы заряжаете дискы. Як по маслу патрон должен в дуло йты. Усе на соби попрыв’язуйтэ, пришийтэ, щоб нидэ не брязнуло, не грюкнуло…

Издали доносится эхо выстрелов. Они то затихают, то учащаются.

— Нервують фрыци, — прислушивается старик, — душа жызни просыть, а тут — ганяйся за партызанамы…

Быстрым шагом подходит к командиру начальник разведки — невысокий плотный мужчина с окладистой бородой.

— Пытаются закрыть нам дорогу, — говорит он на ходу, — но пока ждут танков…

— Пизно закрывають, — усмехается командир, — нас уже тут нэма! Що чуваты, Иван Иванович?

— Разведданные показывают, что рядом с нами идет какое-то большое партизанское соединение. Народ передает: имеются танки, самолеты, тяжелая артиллерия…

Старик в восторге хлопает себя плетью по сапогу:

— От здорово! Знает, яке то соединение? Нэ знаеш? А ще начальник розвидкы! То ж мы! Щоб я вмер, що то мы!

— Но у нас нет пока ни танков, ни самолетов!..

— Немае, кажеш? А народ хоче, щоб воны в нас булы. Значить, воны в нас е!

— Правильно! Как я не догадался…

— Догадуйся, интеллигент!.. Казав Мышко, що твоя группа вертаеться из мистечка? Без шуму, чи з боем?

— Передали с заставы по телефону — все целы, с ними постороннее лицо…

— Оце вже ты, Ивановичу, перегнув!.. Якись у тэбэ казенни слова — "посторонне"… Не посторонне, а риднэ, он як! Це ж, можна сказать, — гвардеець пидполля… Нас тысячи вкупи, а вин идэ сам… Идэ, виконуе задание…

Впереди появляется комиссар соединения. Это высокий, чернявый, с густыми усами военный, ладно одетый, с четкими движениями и твердым шагом.

— Артем Сидорович, — говорит он командиру, — прошу твоего совета. Случай такой, что никак в нем не могу разобраться без твоей помощи.