Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [105]
Подружки (поют).
Ярема снимает с лица невесты платок и спешит поцеловать, чтобы его не опередил старший дружка.
Свашка. Вот это да! За этим Яремой не угонишься! Ловкий казак! Крепостную сосватал, а не печалится!
Борщ. На то он и казак, а я его, ничего себе, крестный отец.
Шевченко. Здравствуйте, люди добрые, православные, пьяные и еще не пьяные, казаки и крепостные, и так простые хлопы — святые хлеборобы!
Все. Здравствуйте и вы.
Ярема (кланяется). Поздравляю вас, дорогие родичи, и вас, преславные гости!
Оксана смотрит на Ярему счастливыми глазами и тоже кланяется всем, придерживая монисто на груди.
Шевченко. Оксана?!
Мать. Оксана, господин хороший.
Шевченко. Желаю тебе быть счастливой-пресчастливой!
Мать. Спасибо вам, господин.
Ярема. Прошу вас, мама… Прошу вас, крестный… Тебя прошу, Оксана… Да прошу и вас, люди добрые… Уважайте гостя моего дорогого… Как звать вас, господин?
Шевченко. Тарасом крестили.
Ярема. Спасибо, господин Тарас, что не погнушались бедной стрехой! Вы не простой гость, а завещанный!
Шевченко. Ну да!
Ярема. Еще и какой завещанный! Покойник отец мой с обозом ездил на Подолье. Едут яром, волов понукают, а лесу не видно ни конца ни края. И вдруг слышат, кто-то словно бы стонет. Перекрестились батя — исчезни и пропади, нечистая сила! Снова кто-то стонет. Да так, что за душу берет… Пробрались батя через чащу, видят — человек: насквозь прострелян и изрублен, едва живой!
Свашка. Может, человек, а может, и нет!
Борщ. Замолчите!
Ярема. Взяли батя человека на руки, положили на мажу, еще и укрыли кобеняком. Вот смертник очнулся и молвил отцу: "Куда, брат, везешь?" Оглянулись тятя: "А куда везу? В полицию — не иначе. Вы изранены да порубаны, Устим Кармелюк!" — "Боишься Устима?" — "Такое сболтнете! Это же он с господами ссорится, а не с нами". — "Правда твоя, казак, я — Кармелюк!"
Борщ. Истинно было.
Ярема. Пробыл Кармелюк в укрытии, раны зажили, кости посрастались. В знак благодарности Устим завещал моему отцу… "Когда будет идти твой сын к невесте на посад, пускай станет напротив ворот, посмотрит, куда солнце сверит, то и увидит, дескать, человека!" (Низко кланяется Тарасу Шевченко.) Милости прошу за посажёного отца, господин!
Шевченко. Хорошо! Пойду за отца!
Мать. Садитесь, господин Тарас, спасибо вам, на крепостной свадьбе… Может, и судьба наша когда-нибудь сядет…
Шевченко (садится). Свадьбу играть не косой махать! Тут я — пьющий косарь!
Мать. Ешьте, пейте, гости преславные! Единственная дочь у меня, да и ту из дома пускаю…
Борщ. На волю пускаешь, сваха! Разве ей не осточертели барские надругательства?! Спасибо пану ласковому, благословил дочери твоей разрешение! Не за крепостного отдаешь, за казака! К нашей казацкой семье!
Охрим. Если бы хоть за простого казака, а то за сумасбродного Ярему.
Борщ. Какой же он сумасбродный, что ты болтаешь?!
Охрим. Пан Чухненко мешок денег насыпал бы, чтобы этого Ярему в руках подержать. Га-га-га!
Дед Иван. А чтобы этот пан шершня под языком держал!
Ярема. Конец! Зарекаюсь хотя бы яблочко взять с панского двора! Мирюсь за мою Оксану, никто не смеет пана Чухненко трогать!
Борщ. И дело с концом!
Петро (тоненьким голоском). Ну да!
Охрим. Поживем — увидим.
Мать. Пане Тарас, отец мой родной. Да вы же не едите и не пьете!
Ярема. Оксана, милая, угости посажёного отца!
Оксана (наливает рюмку, подносит Шевченко). Хоть пригубить…
Шевченко. Как говорили запорожцы: чтоб мы были живы, а с панов чтоб вытянуло жилы! (Пьет.)
Борщ. Не все и паны одинаковые.
Оксана. Спасибо вам, господин. (Целует Шевченко.)
Шевченко. Словно огонь к устам приложила! Пожар случится! Помнишь, Оксана, прятался я малым от мачехи в бурьяне, а ты через дорогу дергань выбирала, услышала, как плачу, пришла, вытерла мои слезы…
Оксана. Я?
Шевченко. Вот так наш дом стоял, а вот так — твои. Голову, бывало, мне вымоешь, рубашечки выстираешь и так весело-весело запоешь…
Мать. Может, это и не наша?
Шевченко. Погнал меня пан на чужбину, а ее, лучше не вспоминать, погубил гусарин…
Оксана. Подождите, пане! Я об этом в книге читала! (Читает.)
"Есть на свете доля, а кто ее знает? Есть на свете воля, где ж она гуляет?.. Затоплю недолю горькими слезами, затопчу неволю босыми ногами!" О несчастной Катерине это, господин, а я — Оксана.
Шевчепко. Может, и так.
Ярема. Значит, и вы "Кобзарь" читали?
Шевченко. Это какой же?
Охрим. Тот, который Шевченко написал, вот какой!
Шевченко. А вы?
Охрим. Мы — кузнецы, не простые люди!
Ярема. Выучили грамотные, рассказали темным. Деды с бандурами петь стали. И понеслось по людям, как пожар, — Шевченко, Шевченко!
Дед Иван. Говорят, отчаянный гайдамак он.
Борщ. Забудьте, дед, ваши молодые лета! Гайдамаки не встанут, черт возьми!
Шевченко. А мы их разбудим, а, дедушка?!
Ярема. Не ваша забота, господин, как бы на свою голову не разбудили!
Борщ. Не бойся, теперь у нас царь Николай — не то что царица Екатерина!
Охрим. Хрен редьки не слаще! Царя Николая тоже вначале свергали!
Шевченко. Царь с богом контракт подписали, чтобы сообща держаться.
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда я убеждал себя в том, что мне нечего терять, я и помыслить не мог, что что-то всё-таки осталось. Большое и незримое, что не давало мне перешагнуть черту. Человечность. Это было она. Но сегодня я и её лишился. Лишился подле того, кому она вовсе не была знакома. Должно ли это меня успокоить? Успокоить, когда за стенкой лежат двое моих друзей в "черном тюльпане", ещё утром ходившие по этой земле. Война. Я в полной мере осознал, что у этого слова был солоноватый привкус железа. И бешеная боль потери и безысходности. Понимание собственного бессилия, когда на твоих глазах убивают невинных ребят. И лучшее, что ты можешь сделать — убить в ответ.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
«Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека; это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..».
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.