Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [106]
Охрим. Да замолчите вы, господин!
Ярема. А то и у святого терпению придет конец.
Шевченко. Почему же — замолчите?
Дед Иван. Ежели вас пригласили за стол, как говорится, то хоть на стол, дескать, не того…
Шевченко. Разве вы, дедушка, за царя?
Борщ. Мы все, господин, царские дети!
Охрим. Господские разговоры бедным людям часто боком вылазят!
Ярема. Господа любят много болтать…
Борщ. Не говори, Охрим. Разве господа не такие люди, как мы?
Свашка. Может, такие, а может, и нет…
Дед Иван. Гусь свинье не товарищ…
Борщ. Взять, к примеру, нашего Чухненко-барина… Да крепостные за ним как за каменной стеной! По-нашему говорит, одевается по-простому, хлеборобов не гнушается… Записывает в книжечку, как поём да как разговариваем…
Охрим. Святой да божий.
Дед Иван. Только не ржет.
Охрим. Ржет, дед Иван! Прямо пенится да ржет.
Борщ. Поклеп на барина! Стоит какую девушку наделить коровой, как уже и болтают языками.
Ярема. Не болтают! Так и смахивает наш барин на жеребца! Но отныне — мы квиты! Мирюсь с ним! Не буду становиться Чухненко поперек дороги, как деды мои и родители становились! Мирюсь с господским отродьем! За тебя, сердце Оксана! За то, что дал тебе барин волю!.
Охрим. Кузнец кует, пока железо горячо! Твоя Оксана еще крепостная!
Ярема. Барин дал слово!
Борщ. У Чухненко слово твердое!
Дед Иван. Это за тебя деньги говорят…
Борщ. Какие деньги?!
Дед Иван. Те, которые лежат в сундуке…
Борщ. Вы их туда клали?!
Мать. Угощайтесь, дорогие гости… Ну их к лешему этих господ. Я не о вас, господин Тарас!
Шевченко. Потому что из меня такой господин, как из веревки кнут.
Ярема. Чухненко меня с Оксаной уважает! Никому не позволю обижать моего ласкового барина!
Борщ. Умна твоя речь, крестник.
Дед Иван. Господа все одинаковы.
Охрим. Нет, не все, дедушка. Видел я и подходящего…
Свашка. Может, видел, а может, и нет…
Охрим. На скамье лежал… На глазах — вот такие пятки…
Дед Иван. Так это же был не барин, а падаль…
Шевченко. Они и живые не лучше.
Ярема. Подождите! Есть у меня крестный отец, есть посажёный, а дороже всех — господин Чухненхо! Не дозволяю говорить о нем плохие слова.
Оксана. Казак!
Ярема. Казачка!
Свашка. Может, казачка, а может, и нет…
Мать. А кто же она, сватья?!
Свашка. Да как же — барышня.
Мать. Лучше бы не говорили такого!
Свашка. Не буду врать, потому как барышня! Давно ее взяли, маленькой еще, к панской дочери за прислугу, а вишь, и девкой стала на панских харчах… На музыке играет, на господских языках болтает. Руки беленькие, маленькие, лицо — не мужицкое, босиком и через двор не перейдет…
Оксана. Почему не перейти — перейду! Еще и на жатве от вас не отстану!
Мать. Не позволю мою дочь чернить! Я ее от барской мази вот как отчистила, отмыла! Щелоком, душицей да слезами! А кто завидует, пускай хвост подожмет!
Борщ. Грешно на девку поклеп возводить.
Ярема. Мы быстро заставим язык прикусить!
Свашка. Может, заставим, а может, и нет…
Мать. Зовите музыку с улицы! Пускай развеселят нас. Не будем ругаться, люди…
Музыка играет громче. В комнату заходят музыканты (сопелка и бубен).
Музыкант, играющий на сопелке. Ку-ка-ре-ку!
Бубен. Бум-бум-бум!
Борщ. Шире, шире крут!
Дед Иван. А? Для кого это играют? (Сидя, притопывает ногой.)
Ярема. Пускай начинает посажёный отец.
Шевченко. А ну-ка выходи кто-нибудь на танец.
Свашка. А я с барином! Я по-барски!
Охрим. Шесток большой — как раз вам на нем и подпрыгивать.
Ярсма. Иди, Оксана, с посаженым отцом.
Оксана. Иду, Ярема. (Выходит из-за стола, становится напротив Шевченко, танцует.)
Дед Иван. Эй, Ярема! Ты смотри, какая пара!
Охрим. Куют на четыре каблука!
Свашка. Может, куют, а может, и нет!
Мать. Свашенька, голубушка, почему вы такая въедливая? Давайте лучше выпьем с вами вишневки!
С улицы доносится гомон, в двери давка, кто-то вскрикнул, кто-то завопил, на пороге суматоха — входит барский эконом, за ним два надзирателя в шапках, надвинутых на самые уши. Музыка умолкла.
Эконом. День добрый в хате!
Борщ. Здравствуйте!
Шевченко, вытирая лицо платком, становится в сторонку.
Дед Иван. Эх, дьявольское отродье, и потанцевать не дал!
Оксана (обращаясь к музыкантам). Спасибо вам. (Садится рядом с Яремой.)
Эконом. А меня и не видишь?
Оксана. Видим, господин эконом. Просим к столу.
Мать. Будьте так ласковы… садитесь, оконом дорогой… Окажите честь нашей свадьбе…
Эконом. Отвяжись, Мотря, — не к тебе пришел!
Ярема. Шапку снимите, баги в доме!
Эконом. Нехорошо, Оксана, поступаешь! Замуж выходишь, а барина хоть бы раз в руку чмокнула?!
Мать. Молимся за ласкового барина.
Эконом. Молитва — молитвой, а обычай — обычаем. Не мы его вводили, не мы и упраздним. Не пора ли тебе, Оксана, идти к барину за лаской?
Свашка. Может, пора, а может, и нет.
Охрим. Ов!
Эконом. Смотри, Охрим, овкнешь за воротами!
Дед Иван. Уж мы ведаем, за какой лаской к барину ходят!
Эконом. Заткнись! Не за то знайку бьют, что он знает, а за то, что язык распускает!
Мать. (Экономик, голубчик! Не обесславьте. Не поднимайте шума! Не берите мою единственную доченьку! На коленях буду просить вас!
Эконом. Да разве ж барин съест ее или зарежет?! Обсыплет кораллами и монистами, а то, гляди, и коровку подарит…
Ярема. Не крепостная она, а жена казацкая!
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда я убеждал себя в том, что мне нечего терять, я и помыслить не мог, что что-то всё-таки осталось. Большое и незримое, что не давало мне перешагнуть черту. Человечность. Это было она. Но сегодня я и её лишился. Лишился подле того, кому она вовсе не была знакома. Должно ли это меня успокоить? Успокоить, когда за стенкой лежат двое моих друзей в "черном тюльпане", ещё утром ходившие по этой земле. Война. Я в полной мере осознал, что у этого слова был солоноватый привкус железа. И бешеная боль потери и безысходности. Понимание собственного бессилия, когда на твоих глазах убивают невинных ребят. И лучшее, что ты можешь сделать — убить в ответ.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
«Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека; это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..».
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.