Янки в Вальхалле - [58]

Фаллон услышал, как Виктор Хейзинг заговорил с Бринхилд. В голосе нацистского офицера слышалось сильнейшее волнение:

— Поверьте, далеко не все народы из Внешнего мира подобны ручным зверюшкам. Мы, немцы, ваши кровные родственники, придерживаемся строгих принципов и отвергаем все предложения о мире. Наш предводитель, самый великий и непобедимый во Внешнем мире, вернул нам радость битвы. Он не склонил свой слух к трусливым мольбам о мире, — продолжал нацист звенящим от напряжения голосом. — Он сделал из нас расу прирожденных воинов, которые шагают к завоеванию всего мира.

Хейзинг поклонился богине, не сводя с нее горящих глаз торжествующего фанатика.

— Вы могли бы могли бы присоединиться к нам в этом могущественном сражении, — продолжал нацист. — Вместе мы завоюем весь мир. Перед северной расой склонятся все мягкотелые трусы. И никто из народов, населяющих Внешний мир, не устоит перед живыми богами, повелевающими силами природы.

В который раз за сегодняшний день Фаллон был ошеломлен. Нацист, который успел прийти к тем же выводам, что и он сам, решил использовать могущество и познания дочери Тора в своих целях. Хейзинг пытался склонить пантеон древних богов Норвегии на сторону легионов Гитлера! В его воображении новоявленный военный союз покорял одну страну за другой.

— Приятно слышать, что хоть один человек из Внешнего мира оказался воинственным! — одобрительно кивнула ему Бринхилд.

Прочие боги внимательно прислушивались к речи нациста, будто люди, которые пробуждаются от долгого и тягостного сна без сновидений.

— Мне нравится, что говорит этот человек. — воскликнул Тиалфи. — На его лице угрюмое выражение сменилось сильнейшим воодушевлением. — Мне по душе его план! Твое могущество поведет за собой нас и войска этого народа. Он прав: вместе мы завоюем целый мир!

— Во всяком случае, мы снова будем сражаться, вместо того чтобы проводить свои дни, подобно коровам на пастбище, — поддержал его Хеймдалль.

— Постойте, разве вы не понимаете, для чего он зовет вас? — вмешался Фаллон. — Он хочет, чтобы вы подчинялись его предводителю, руки которого красны от крови целых наций. Его народ нападает на всех без причины, даже не объявив войну.

Бринхилд презрительно посмотрела на американца.

— Ты разочаровал меня, чужеземец. Я уже решила, что ты воин, а ты скулишь, подобно немощной старухе, которую пугает даже сама мысль о сражении. Можно подумать, что война для тебя ужасна.

— Она и в самом деле ужасна, — решительно заявил американец. — И она должна закончиться навсегда, но лишь после того как его народ будет побежден.

Дочь Тора и остальные члены божественного пантеона уставились на него так, будто Фаллон сказал что-то на редкость неприличное и позорное.

— О, норны, немец говорил правду, утверждая, что все прочие нации выродились! — презрительно воскликнул Тиалфи. — Этот человек достоин лишь рабского ошейника.

— Моей расе не свойственны подобная трусость и нерешительность! — вмешался в разговор нацист — Мы поклоняемся войне как самому главному божеству, мы — прирожденные воины. Так вы присоединитесь к нам? — нетерпеливо спросил он у Бринхилд. — Вы отправитесь с нами в поход против недостойных существования народов Внешнего мира?

— Ему отвечу я! — объявил Тиалфи. — Мы присоединимся к этим немцам!

Раздалось множество одобрительных возгласов, которые слились в невнятную какофонию.

— В Асгарде повинуются мне, Тиалфи, сын Локи, или ты забыл об этом? — укоризненно произнесла Бринхилд.

Вдруг Хельверсон, который до сих пор стоял возле Фаллона, не принимая участия в разговоре, выступил вперед и обратился к девушке на каменном троне:

— Неужели вы в самом деле присоединитесь к немцам? — спросил он своим грохочущим голосом. — Вы, древние боги Норвегии, станете на сторону ее врагов?

— Мы не являемся врагами норвежского народа, — снова вмешался Хейзинг. — Мы всего лишь хотим его защитить от разных трусов, которые пытаются использовать норвежцев в своих эгоистических целях, — быстро заговорил он. — А когда ваш пантеон присоединится к нам, за нами последуют все северные народы. Ваши имена, овеянные древними легендами, имеют неограниченную власть над сердцами людей Севера.

Фаллон прекрасно понимал, что последнее заявление было более, чем правильным. Появление древних богов во главе с дочерью Тора, причем богов, которые перешли на сторону нацистов, имело бы самые катастрофические последствия для всего мира.

Американец хотел возразить Хейзингу, разоблачить перед дочерью Тора его бесстыдную ложь, но не успел он даже открыть рот, как Бринхилд поднялась на ноги. Ее синие глаза задумчиво смотрели куда-то вдаль.

— Боги Севера! Мы не станем принимать поспешного решения, — медленно и торжественно сказала она. — Пусть сегодня вечером соберутся на совет все боги и предводители нашего народа.

— Я прошу твоего позволения взять с собой этого человека, — ответил Тиалфи, указывая на Хейзинга. — Мне бы хотелось побольше узнать о его планах.

— Да, можешь его забрать, — кивнула Бринхилд. — Но вечером приведи его на совет.

Затем глаза ее остановились на лице Фаллона, который чувствовал, что стремительно погружается в пучину отчаяния.