Янки в Вальхалле - [60]

Толпа зрителей радостно предавалась дикому необузданному ликованию.

— Я вижу, в вашем пантеоне предпочитают жестокие состязания, — иронично прокомментировал американец. — Как вы только не поубиваете друг друга в таких играх?

— Время от времени кого-то, конечно, убивают, но подобное случается не часто, — небрежно произнес Тир. — Многие получают раны, но волшебство Бринхилд исцеляет их. — Такие игры уже порядком нас утомили, — недовольно добавил он. — Все это не по-настоящему. Иногда мы устраиваем охоту в каком-нибудь из ближних лесов, но и она не заменяет того, по чему тоскует душа викинга. Если бы Бринхилд позволила нам снова испытать упоение битвой! С какой радостью мы бы отправились на настоящую войну!

Неожиданно к ним подошел Хеймдалль и спросил Фаллона с издевательской вежливостью:

— Не желаешь ли присоединиться к соревнованию на мечах, чужестранец?

В ответ на его слова весь амфитеатр издал громкий оскорбительный смех, больше похожий на лошадиное ржание. Фаллон густо покраснел, понимая, какого мнения придерживаются о нем эти жестокие воины. Он поднялся на ноги, чтобы принять приглашение и доказать всем, что он вовсе не трус. Во времена кадетской юности американец изучил довольно много фехтовальных приемов. Их с избытком хватит, чтобы противостоять грубой силе, воплощением которой казался его противник. Но тут его посетило настоящее озарение. Вот он, способ воспрепятствовать осуществлению бесчеловечных планов Виктора Хейзинга. Только бы все сработало как надо!

Медленно и неохотно он снова уселся на скамью. Осуществить свой замысел ему предстояло сегодня вечером.

— Напрасно ты пришел сюда, чужеземец, — произнес Хеймдалль со злобной усмешкой. — Это зрелище не для тебя. Тебе бы лучше наблюдать, как женщины прядут шерсть и готовят еду.

Тир повернулся к американцу и впился в него уничтожающим взглядом.

— Норны, как вы все-таки любите мир. Тот, кто называет себя немцем, был прав насчет мягкости и никчемности вашей расы.

Фаллон ничего не ответил, чувствуя, каким отвращением прониклись к нему все окружающие. По дороге к замку он украдкой прошептал Хельверсону:

— У меня возникла идея, как воспрепятствовать дьявольским планам Хейзинга, — быстро проговорил он. — Если этот нацист будет на совете сегодня вечером, его притязаниям придет конец.

Мягко и будто нехотя опустилась темнота на долину Асгарда. Фаллон вздрогнул, еще раз подумав, что здешние неспешные сумерки равносильны долгим месяцам полярной ночи во Внешнем мире.

Факелы вспыхнули в залах и коридорах Вальхаллы. В замок съезжались предводители воинов Асгарда. Каждого из них сопровождало несколько приближенных. Все гости замка были охвачены волнением.

Тир провел Фаллона с норвежцем в зал Большого совета. В красном свете факелов, там уже собрались сотни предводителей и членов пантеона богов древней Норвегии. Первый, кого заметил Фаллон, был Тиалфи, стоящий у подножия трона, рядом с ним находился Виктор Хейзинг.

— Почтение нашей повелительнице! — проревел хор хриплых жестоких голосов, когда Бринхилд вошла в зал и встала перед ними возле своего трона. Гордость и упоение властью ясно читались во взгляде ее ярко-синих глаз. Белая рысь неслышно вошла вместе с ней и присела у ног хозяйки.

Не теряя ни минуты, Фаллон начал осуществление своего отчаянного плана. Он решительно шагнул к возвышению, на котором стояла Бринхилд, и громко произнес:

— Повелительница Бринхилд, услышьте меня прежде, чем начнется ваш совет! — произнес он. — Этот человек, — продолжил Фаллон, указывая на Виктора Хейзинга, — назвал меня лжецом. Он утверждает, что мои слова о том, что его предводитель и его планы преследуют бесчеловечные цели, — не более чем выдумка.

Это делает нас кровными врагами, и я прошу о возможности разрешить наш спор согласно традициям викингов. Виктор Хейзинг, — провозгласил он, — я вызываю тебя на смертельный поединок, здесь и сейчас!

Глава 5. Штормовое колдовство

Со стороны Фаллона это была последняя отчаянная попытка воспрепятствовать планам своего врага. Американец смутно помнил о существовании древней традиции викингов — кровные враги сходятся в смертельном поединке на глазах у всех. Безусловно, Фаллон подвергал свою жизнь опасности, но, убив нациста, он положит конец его притязаниям, избавив мир от нависшей над ним угрозы.

Фаллон прекрасно понимал, что Хейзинг является грозным противником, гораздо более искусным во владении холодным оружием, которому в нацистских войсках уделялось особое внимание. Скорее всего, его любительские навыки не идут ни в какое сравнение с тем, что офицер такого класса в состоянии противопоставить им. Но отчаянная решимость придавала американцу сил. Он готов был погибнуть, лишь бы забрать нациста с собой.

В зале, освещенном светом многочисленных факелов, все тут же зашумели. Предводители воинов Асгарда принялись с восторгом и воодушевлением обсуждать предстоящий поединок.

Тиалфи остановился перед Фаллоном, обличительно указывая на него пальцем:

— Это всего лишь уловка! — закричал он. — Темноволосый чужестранец — трус! Не далее, чем сегодня он отказался участвовать в поединке тупым оружием.