Янки в Вальхалле - [59]

— Смотрите за этими двоими, чтобы они не сбежали из долины, — резким голосом распорядилась она. — Тир, ты отвечаешь за них.

Стройная фигура дочери Тора исчезла в занавешенном шкурой дверном проеме около возвышения. Белая рысь тихо направилась вслед за хозяйкой.

Хейзинг отправился вместе с Тиалфи, торжествующе оглянувшись на Фаллона. Тот вопросительно уставился на норвежца.

— Я не понимаю! — в отчаянии воскликнул тот. — Они же древние боги моего народа! Как они могут даже подумать о том, чтобы присоединиться к захватчикам, разоряющим нашу землю?

— Я должен помешать этому, — подхватил Фаллон. — Нелс, мы обязательно должны остановить это безумие. Если нацисты смогут овладеть силой долины…

В голове у него мелькали картины одна ужаснее другой. Даже если бы нацистские легионы пополнились несколькими тысячами жестоких воинов, все было бы не так страшно. Но сейчас речь шла о древнем народе, о тех, кого долгое время почитали, как богов. И эти боги могут оказаться на стороне Гитлера. Самая большая угроза таилась в огромных возможностях Бринхилд. Долина — слепое пятно в пространственно-временном континууме — было центром космических сил, неизвестных Внешнему миру. Если нацисты смогут управлять этой силой, они без труда уничтожат армии союзников.

— Только бы Хейзингу не удалось убедить Бринхилд присоединиться к нацистам! — лихорадочно проговорил Фаллон.

— Они просто используют наши живые святыни, как бездушные инструменты! — в отчаянии простонал норвежец. — И как только узнают тайну долины, древний народ окажется им не нужен.

Хельверсон застонал, скрипя зубами от едва сдерживаемой ярости.

— Но как мы сможем остановить это? Что мы можем сделать? Они жаждут войны и сражений, такова их природа. А посулы нациста кажутся им, весьма привлекательными.

— Это — народ викингов, столетиями считавший войну самым достойным занятием, — печально согласился Фаллон.

— Мне показалось, дочь Тора симпатизирует тебе, — нерешительно проговорил норвежец. — Я заметил, что ты смог заинтересовать ее. Как ты думаешь, если бы она полюбила тебя, можно было бы настроить ее против Хейзинга?

— Не будь дураком, — оборвал его американец. — Она и прочие ее подданные теперь считают меня трусом, поскольку я имел глупость заявить, что ненавижу войну. Нам придется изобрести какой-нибудь другой план…

Внезапно он замолчал, оборвав себя на полуслове. К ним тяжелыми шагами приближался Тир. Они были единственными, кто оставался в большом зале.

Тир с отвращением оглядел чужаков.

— Теперь вы в моих руках, и я буду вас охранять, — прорычал он. — Предупреждаю в первый и последний раз: при малейшей попытке сбежать, вы будете убиты.

— Понятно, — согласно кивнул Фаллон. — Но совсем не обязательно снова запирать нас в той комнате, верно?

Тир пожал широкими плечами.

— Я могу сопроводить вас туда, где вы сможете понаблюдать за играми наших воинов, если пожелаете. Или, возможно, даже зрелище дружеской борьбы вызовет отвращение у таких миролюбивых созданий?

Фаллон усмехнулся, но ответил ровным спокойным голосом:

— Мы пойдем с вами.

Когда они проходили по длинному залу, американец спросил прямо в спину закованного в броню предводителя богов:

— Тиалфи очень близкий друг Бринхилд, так ведь?

Тир насмешливо покосился на него.

— Он надеется стать ее женихом. Хотя не знаю, почему это должно интересовать тебя, чужеземец.

Это известие сильно встревожило Фаллона. Мрачный Тиалфи явно благоволит Хейзингу и к тому же близок к дочери Тора, значит, у него есть возможность повлиять на ее решение.

Ситуация казалась все больше безнадежной, но американец был не из тех людей, кто легко сдается. Они непременно должны найти способ воспрепятствовать планам нациста.

Когда они подошли к воротам Вальхаллы, был хмурый холодный день. Оглянувшись, Фаллон удивился, какой маленькой казалась отсюда цитадель, стоящая на высокой скале.

Хельверсон озадаченно посмотрел на серое небо.

— Вам не кажется странным, что в этой долине день сменяется ночью с той же скоростью, что и во внешнем мире? — обратился он к своему спутнику. — Если время здесь движется в сто раз быстрее, чем снаружи, то, по идее, день и ночь здесь должны длиться по несколько минут.

— Вы забываете, что эта страна находится далеко за Северным полярным кругом, — напомнил ему Фаллон. — День и ночь снаружи измеряются месяцами. Здесь же проходит всего по нескольку часов.

— В таком случае со времени нашего исчезновения должно пройти уже несколько месяцев — забеспокоился норвежец. — Что могло произойти с моей страной за это время?

Далеко внизу, в долине, показалось несколько всадников.

— Они должны вызвать всех вождей на совет, который состоится сегодня вечером, — объяснил Тир. — Ниорд, Браги, Хермод и все остальные скоро будут здесь.

Возле замка Вальхаллы, они увидели нечто вроде древнеримского цирка, там уже собралась целая толпа. Викинги, девушки-валькирии в блестящих платьях, женщины в длинных белых льняных платьях, даже дети — все прибыли сюда полюбоваться играми.

Фаллон был удивлен тем, как проходили эти соревнования, которые кто-то из богов назвал дружескими. Воины долины сражались друг с другом тупыми топорами, со всей силы обрушивая их на головы друг друга. Они боролись в полную силу, нападая и нанося удары так, будто перед каждым находился настоящий враг. Мечи и щиты их были в крови, льющейся из ран обоих противников.