— Слава асам! Слава великому народу, который ушел навсегда!
И, произнеся это, он упал замертво.
Я помог Фрейе подняться на ноги и потащил ее прочь из комнаты, уже почти целиком наполнившейся раскаленным паром. С каждой минутой подземные толчки становились сильнее. С ужасным грохотом рушились замки асов.
— Мы не можем здесь больше оставаться! — закричал я, обращаясь к Фрейе. — Но если мы доберемся до моего самолета, мы будем спасены.
— Дай мне умереть вместе с моим народом, — простонала Фрейя. Она была бледной, словно привидение. Неожиданно взгляд ее прояснился, и она сжала мою руку. — Нет, ярл Кейт, даже сейчас я хочу жить. Хочу быть рядом с тобой. Но сумеем ли мы спастись?
Я, спотыкаясь, повел ее через трясущиеся, осыпающиеся залы Вальхаллы. Большинство етунов давно убежали, а те, кто не успел, погибли под обломками. Сцена, открывшаяся нам снаружи, была еще ужаснее. Небо до сих пор было чернее черного. Буря не утихала. Сверкали молнии, и гремел гром. Но все эти звуки заглушал грохот рушащихся скал. Замки и каменные особняки асов превратились в груды камней. Многие етуны со всех ног бежали к своим кораблям, оставшимся во фьорде.
Мы с Фрейей поспешили к мосту Биврест. Ужасный грохот позади нас оказался предвестником нового подземного толчка, который сбил нас с ног.
Из трещин в скале Асгарда в небо ударили струи раскаленного пара. И всюду стоял рев разламывающихся камней. Фрейя закричала. Я обернулся и увидел, как огромный замок Вальхалла обрушился, превратившись в бесформенные, пылающие руины.
Но вот мы достигли Бивреста и, пошатываясь, стали пробираться по заваленному трупами, вибрирующему мосту. Камни ходили ходуном у нас под ногами, в любой миг угрожая обрушиться в море, безумно бурлящее далеко внизу. Вместе с нами через мост брели несколько етнуов, но все мы, охваченные ужасом, не обращали внимания друг на друга.
В полумраке бури я с трудом разглядел свой самолет. Етуны, стремясь как можно быстрее захватить Асгард, не тронули крылатую машину. Я посадил Фрейю в кабину. Мотор самолета ожил, и он помчался по трясущемуся полю, набирая скорость. Самолет взмыл вверх, но он то и дело пытался уйти в пике или штопор. Однако мы быстро набрали безопасную высоту и повернули на север. Только теперь я видел в полной мере размер катастрофы, обрушившейся на эту спрятанную землю. Мидгард и Асгард сотрясались от ужасного землетрясения. Удивительный мост, соединяющий их, был разрушен, и обломки его исчезли в бушующем море, поверхность которого заволокло паром.
Невероятный силы взрыв произошел глубоко под землей, когда идущая под напором морская вода обрушилась на атомные огни Муспелльсхейма. Многие тонны породы обрушились вниз, и подземный мир погиб. На наших глазах оседала земля, медленно погружаясь в морскую пучину. И вскоре на месте Мидгарда не было ничего, лишь море и облака пара. Странное пятно рефракции, скрывавшее эту землю, тоже исчезло. Предсказание, выгравированное на рунном ключе, сбылось.
Пришел Рагнарек — сумерки и гибель асов. Рагнарек, уничтоживший их удивительную цивилизацию, а вместе с ними — и их врагов…
Мало чего еще я могу рассказать об этом величайшем в моей жизни приключении. Ночной перелет через замерзший океан к шхуне нашей экспедиции прошел без приключений. Я никогда не забуду удивление доктора Карала и остальных членов команды, когда я приземлился рядом с «Петером Саулом». Увидев Фрейю и наши окровавленные одежды, шлемы и кольчуги, все тут же стали задавать мне вопросы.
Я рассказал правду. Тогда меня ничуть не волновало то, что случится после нашего возвращения в Нью-Йорк. Руководство экспедиции включило мой рассказ в рапорт, добавив, что Кейт Мастерс, физик и пилот, видимо, бредил. Они утверждали, что я попал в арктический шторм, вынужден был совершить посадку и подобрал девушку, очевидно, единственно выжившую из всей команды потерпевшего кораблекрушение норвежского корабля.
Я отлично знаю самодовольный скептицизм современного общества. И тем не менее я утверждаю, что далеко на севере, за замерзшим океаном, лежат скалистые островки — обломки земли, еще не нанесенной на наши карты. Да, я бродил по этой земле.
Когда-нибудь, исследуя дно океана, люди обнаружат руины гордых замков Асгарда, но, боюсь, и тогда они полностью не поверят в мой рассказ.
Но я не могу винить их за это. Порой даже мне все случившееся кажется сном. Только представьте: я ездил по мосту Биврест вместе с Одином и воинами Асгарда! Неужели я и в самом деле сидел в Вальхалле и пировал с ярлами и благородными асами? Почему я уверен, что сражался бок о бок с Тором, пытаясь остановить Локи и его орды в тот самый последний великий день? Но я обретаю уверенность, что все это не сон, стоит мне только взглянуть на Фрейю, мою жену. И пусть теперь она модно одета, но у нее все те же светло-золотые волосы, синие, как море, глаза и та же грация. Именно такой я впервые встретил ее на утесах Мидгарда. Фрейя всегда рядом со мной, и мы не разлучаемся ни на один день. Мы не говорим об Асгарде и его обитателях, но всегда помним о них. И лишь раз в году, ночью, в ту самую ночь, когда мы пировали в Вальхалле перед приходом врага, я разливаю в бокалы вино и произношу тост. Это те же самые слова, что прошептал, умирая, Тор.
