Якоб решает любить - [107]
Мы успели за десять минут. С разгрузкой нам помогли местные крестьяне, поджидавшие нас. Земля была сухая и твердая, дождей она не видела уже давно, и на небе — ни облачка, которое сулило бы прохладу. Вокруг нас вились мириады мошек, залетая в глаза и носы людям и животным.
— Когда стемнеет, будет еще хуже! — крикнул сержант. — Вы не в Сибири. Вы все еще в Румынии, но в таком гиблом месте, что скоро пожалеете, что узнали о его существовании.
В сопровождении десятка солдат он шагал сквозь наши ряды, как на параде. Десяти солдат хватило на несколько сотен человек, как одного пастуха хватает, чтобы гнать стадо коров. Конвоиры были готовы вести стадо на скотобойню и вообще, куда бы сержант ни приказал. Наконец он сел на коня и дал команду выдвигаться. Колонной по двое мы потянулись мимо слепого мужчины и хромой женщины на красном диване, которые совершенно никак не реагировали на нас. Возможно, они уже смирились со смертью.
— Никто не хотел брать их с собой, — шепнул нам один солдат. — Их высадили здесь и забыли.
Лишь через несколько часов мы добрались до места назначения — уже убранного пшеничного поля. Над нами непрестанно каркало воронье, и впервые в жизни моя жажда превзошла мой голод.
— Стой! — скомандовал сержант и спешился, а мы устало повалились на землю. — Вот здесь ваша деревня!
— Где «здесь»? — спросил я.
— Парень, ты что, не видишь эти роскошные дома, цветущие фруктовые сады, тучные огороды? Я вижу.
Эту фразу он произнес так складно, будто бы отрепетировал ее на других переселенцах. Положив руку мне на плечо, он подвел меня ближе к полю. Только тогда я увидел, что оно все расчерчено белой краской. Целое поле в клетку. Размеченных прямоугольных участков было под сотню, и все пронумерованы. На углу каждого прямоугольника из земли торчал колышек, к которому был прикреплен листок с номером. Внутри каждой клетки лежало по стеклу и деревянной панели.
— Партия выделила каждой семье земельный участок, в придачу одно стекло для окна и одну панель для двери, — объявил сержант. — Я советую вам поскорее начать строить дома. Ради вашего же блага. Осенью здесь часто бывают бури и без конца льет дождь. Если вы не построите дома, а выроете землянки, то просто захлебнетесь в них. Но это еще не самое страшное. Зимой будет еще хуже. Из Сибири сюда только дуют ветры. Навалит столько снега, что вы не сможете выйти из дому. Так, теперь я буду называть фамилии по списку, а глава семьи пусть выходит вперед и получает номер отведенного ему участка.
Через какое-то время сержант дошел до буквы «О», тогда я вышел вперед, и он сказал мне номер.
— Где-нибудь поблизости есть питьевая вода? — спросил я.
— Двадцать метров в глубину или вон в тех бочках. Мы вчера их сюда привезли для вас. Но лично я оттуда не пил бы, в воде полно червей. А то через пару недель все помрете тут от тифа.
Когда сержант и солдаты ушли, мы разошлись по всему полю, каждый к своему прямоугольнику. Я поставил наши два шкафа параллельно один перед другим и расстелил поверх них ковер вместо крыши. Перевернул стол так, что теперь мы были защищены с трех сторон и от ветра, и от посторонних взглядов. В образовавшемся маленьком ограниченном пространстве я поставил оба стула и предложил отцу сесть, потом сел и сам. Мы открыли по одной дверце каждого шкафа, и получился крошечный, но отгороженный от внешнего мира клочок земли, принадлежавший только нам одним, если нам еще хоть что-то могло принадлежать.
— На ночь будем класть матрас на землю, а днем хватит и стульев, — объяснил я отцу.
— Что нам тут делать? Это же край света, — сказал он.
Я рассмеялся так, как еще никогда в жизни не смеялся, разве что при втором рождении, когда Рамина показала меня отцу. Я продолжал смеяться, когда опустилась ночь и соседи стали готовиться ко сну. Мы расстелили матрас, разделись, а я все еще смеялся. Остановился я, только когда мы улеглись рядом в нашем — да, хоть это было ясно: в нашем — прямоугольнике.
— Я построю нам дом на краю света.
Благодарности
Автор благодарит за поддержку федеральную землю Шлезвиг-Гольштейн, города Эрфурт и Баден-Баден, а также Берлинский литературный коллоквиум и Фонд им. Роберта Боша.
Переводчик благодарит за финансовую поддержку Швейцарский совет по культуре «Про Гельвеция»; за полезную критику перевода и бесценный опыт — Ирину Сергеевну Алексееву, Татьяну Александровну Баскакову, Марию Владимировну Зоркую, Михаила Львовича Рудницкого, Роземари Титце, а также всех участников и организаторов переводческих семинаров при Гёте-Институте в Москве в 2012–2013 гг.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.