Яик уходит в море - [171]
У полковника Хрулева от затылка по спине побежал холодок: «Что-то будет?» Он подал знак махальным. Малая пушка глухо кашлянула, но никто из рыбаков даже не шевельнулся. Хрулев покраснел и заорал что есть силы:
— Вперед, атаманы-казаки!
Ему отвечали сумрачно и дружно:
— Не жалам!
Отдельный, озорной голос — все узнали в нем Ивея Марковича — добавил:
— Сам полезай козе под хвост, если есть у тебя побудка!
Кое-кто все же сунулся из рядов на лед. Их тут же ловко зацепили баграми за полы полушубков и вернули обратно:
— В прорубь к белугам прогуляться жалате?
Генерал Шипов взобрался на коня и поскакал по рядам. Казаки не глядели на своего атамана. Они стояли теперь потупившись и опустив головы. Генерал заорал, вскидывая вверх большие свои серые усы:
— Казаки! Я знаю, как это ни прискорбно, что и меж вами завелись смутьяны. Мы их сыщем и выведем на чистую воду! А сейчас данной мне от государя властью приказываю: всем идти на лед!
Из рядов глухо понеслось:
— Не пужай нас!
— Мы сами с усами. Других пужнуть можем.
Вперед вышел самый старший казак области, Инька-Немец. Генерал приостановил коня и строго уставился на его седую, длинную бороду. И среди мертвой тишины Инька сказал устало, но твердо:
— Господин атаман, ваше превосходительство! Среди нас нет смутьянов. Мы все служим, как и ты, царю и отечеству. Но на лед выходить ты нас седни не понуждай. Наше войско сурьезное, не любит шаля-валя, а аханов нет за рубежом. Вся рыба уйдет с ятовей. Войску раззор, а год ноне голодный.
Солнце скакало веселыми зайчиками на седой бороде столетнего старика. Глаза его слезились от снега. Он стоял перед генералом высокий, худой и, казалось, ко всему равнодушный. Руки он вытянул по привычке старого служаки по швам.
Тишина повисла над толпами баграчеев. Солнце играло и на их желтых багровищах, на мокрых, смерзшихся одеждах, широко блистало снегами в степях. Небо холодно синело вверху. Река неслышно бежала подо льдом к морю.
Иван Дмитриевич шагнул вплотную к лошади атамана, взял ее под уздцы и громче, но все так же бесстрастно, сказал:
— Не наводи на нас и на себя сраму. Отмени приказ!
Лошадь хрипела и вырывалась из рук старика. Атаман осадил ее и, побагровев, заорал:
— А, вы так?.. Не подчиняться государю?.. На песке, на яру будете багрить осетров, если прикажу! — Усы генерала топорщились и прыгали от злости, глаза сверлили Иньку. — Господа офицеры и казаки, верные царю, за мной на лед!
Генерал поскакал на ятовь. Даже офицеры в первый момент не стронулись с места. Казаки повытянулись, и, омертвев, глядели в далеко бегущие, синеватые снега… Но все же нашлось с полсотни человек из чиновников, офицеров, богатых казаков, — они стороной выбежали с баграми на реку и стали бить проруби. Среди них Василист заметил Василия Щелокова, Григория Вязниковцева, Устима Болдырева и Тас-Мирона.
По рядам войска прокатился глухой ропот:
— Что же такое? Измывается над нами!
— Фанфаронит над уральцами!
— Дугой заставляет сено косить!
— Не жалам!
Толпа загудела, как надвигающийся с моря прибой. Замелькали в воздухе пешни, подбагренники. Багры склонились угрожающе, будто пики. Несколько человек выбежало вперед, маша шапками. Среди них — Василист, Андриан Астраханкин, Думчев Игнатий и, конечно, Ивей Маркович.
— Айда на уру! Пущай меня, старика, не сажает в торока, я ему покажу земной рай и ижицу! Туши костер, рабята!
— Айда, казаки, сметем их! Не допустим до такого позору!
Толпа с рычаньем, с криками двинулась на казенных баграчеев и на наказного атамана, стоявшего среди них на коне. Саратовский губернатор сидел все это время на яру на особом, складном стульчике. Как только он услыхал этот страшный рев и увидал, как движется людская лавина, как прыгают по воздуху в руках баграчеев подбагренники с острыми крючьями, — он пал плашмя в сани и заорал в отчаяньи на кучера:
— Гони, гони, Арефий! Домой! Гони, Христа ради!
Вся свита помчалась за ним.
Казаки в это время взяли в круг атамана и его приспешников. Шипов пытался угрожать, но его никто не слушал, на него замахивались баграми. С трудом, давя казаков, он выскочил на коне из толпы, бормоча:
— Братцы, братцы, остановитесь… Братцы, отменяю, совсем отменяю приказ. Не надо, не надо Козу. Бог с ней с Козой!..
Было поздно. Никто ничего не видел и не слышал. Молодого Овчинникова из Сламихина купали в проруби, прицепив на два багра. Рыжий Косырев орал пьяно и сумасшедше:
— Во Иордане крещается сатана окаящая! Аллилуя! Аллилуя!
Генерал Шипов несся теперь вверх по реке к Уральску, а на него улюлюкали с берегов, уззыкали ему вслед. Игнатий Думчев кричал:
— Скачи прямо до Питера! Скажи царю, что псы его верные побесились, кусаются!
Василист увидал убегавшего по льду Григория Вязниковцева, догнал его и с силой толкнул кулаком в затылок:
— У, гад!
Тот споткнулся, упал и снова вскочил на ноги. Алаторцев сграбастал его за шиворот. Подскочил Андриан Астраханкин с обломком багровища. Григорий побледнел, губы у него тряслись от испуга:
— Что вы, что вы, братцы?..
— Брат тебе шишига на болоте!
И Андриан размахнулся палкою. Григорий в ужасе выговорил, по-детски закрывая лицо руками:
В своих автобиографических очерках «Годы, тропы, ружье» В. Правдухин знакомит читателя с природой самых разных уголков и окраин России. Оренбургские степи, Урал, Кавказ, Сибирь, Алтай, Казахстан — где только не приходилось бывать писателю с ружьем и записной книжкой в руках!В книге немало метких, правдивых зарисовок из жизни и быта населения бывших российских окраин, картин того, как с приходом советской власти в них утверждается новая жизнь. Правда, сведения эти любопытны сейчас скорее для сравнения: не теми стали уже Урал и Сибирь, Алтай и Казахстан.
В центре повествования У. Сонтани — сын старосты деревни, подросток Тамбера. Он наделен живым воображением, добротой, тонко понимает природу, горячо любит мать и двоюродную сестренку Ваделу. Некоторым жителям кампунга кажется, что со временем Тамбера заменит своего отца — старосту Имбату, человека безвольного, пресмыкающегося перед иноземцами. Это Имбата ведет сложную игру с англичанином Веллингтоном, это он заключает кабальный «договор о дружбе» с голландцами, вовлекая тем самым лонторцев в цепь трагических событий.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В однотомник избранных произведений Ивана Ермакова (1924—1974) вошло около двух десятков сказов, написанных в разные периоды творчества писателя-тюменца. Наряду с известными сказами о солдатской службе и героизме наших воинов, о тружениках сибирской деревни в книгу включен очерк-сказ «И был на селе праздник», публикующийся впервые. Названием однотомника стали слова одного из сказов, где автор говорит о своем стремлении учиться у людей труда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В годы войны К. Лагунов был секретарем райкома комсомола на Тюменщине. Воспоминания о суровой военной поре легли в основу романа «Так было», в котором писатель сумел правдиво показать жизнь зауральской деревни тех лет, героическую, полную самопожертвования борьбу людей тыла за хлеб.