Яик уходит в море - [173]

Шрифт
Интервал

Шальнов вошел в горницу. У Луши сидел Адиль. Он тотчас же встал и, испуганно покосившись на Кирилла, молча вышел. Поп даже не посмотрел на киргиза.

Он опустился на колени перед больной и стал целовать ее руки.

— Лушенька, родная ты моя. Если бы ты знала, как я боялся все эти последние дни за себя… за тебя! А вдруг, кто из нас… не доживет до этой минуты. Сердце не выдержит. Я боялся переходить дорогу. Боялся железной дороги… Как маленький!

Луша глядела на него, словно не узнавая его, — чужо и недоуменно. Ее, казалось, нисколько не взволновало его неожиданное появление. И правда, сейчас все ей стало безразличным. На что она могла еще надеяться?

Кирилл принялся ей торопливо, заикаясь больше обычного, рассказывать, как ему отказали в синоде, как он там поскандалил и как сделался муллой. И тут только Луша впервые внимательно поглядела на Кирилла.

— Вера разна, бог… один, говорит ваш Асан. Вот взгляни-ка, Луша, как меня… изобразили картинно.

Он показал ей большую, синеватую тетрадь журнала «Нива», где в самом деле были напечатаны его портреты — сначала в одеянии попа с крестом на груди, затем в белой пышной чалме. Луша вдруг засмеялась, и это несколько обидело и укололо Шальнова.

— Ну, чего ты так? Ничего смешного тут нет. На днях мы уедем… с тобой в Казань. Хочешь, захватим с собой и… Веничку?

— Что он тебе, Веничка-то, пешня или чулок? Захватим! — горько усмехнулась Луша, думая совсем не о племяннике, а о себе. — А папанька с маманькой?

Луша приподнялась на локте, закрывая одеялом обнажившееся, покатое свое плечо, и Кирилл с тоской и теплой радостью вспомнил, как он вырвал ее весною из рук озверевших казаков во дворе поселкового правления…

— Я просто обезумел от радости! Наконец-то я… свободен! На мне… никаких оков! Все к черту! Теперь только ты, моя Лучинушка!.. Навсегда с тобой… Без единой тревоги. Кыш, кыш! — тепло засмеялся Кирилл, вспоминая, как дорогой сюда он сгонял с себя свои беды. — Мы будем с тобой теперь, как… Новорожденные младенцы!

Луша нахмурилась.

— Почему младенцы?

— Ну, как сказать?.. На душе… никакого груза!

Лицо Луши вдруг запылало багрово — не то от волнений, не то от жара. Продолговатые ее азиатские глаза блеснули зеленцой. Глядя куда-то поверх головы Кирилла, она сказала тихо:

— А ты знаешь, я брюхата, на третьем месяце…

Стало вдруг ясно слышно, как тикают часы на стене.

Минуту Луша и Кирилл были одни, потом где-то за дверью мужской голос сказал обрадованно и сердечно:

— А вот мы и дома, на печке! Наведи-ка, Липонька, поживей самоварчик. Оно хорошо с холоду-то!

Кирилл продолжал стоять на коленях.

— Ты… лжешь, Лукерья?

— Ей-богу, правду сказываю.

— От кого?

Луша горько улыбнулась:

— Уж, конечно, не от серого волка.

Кирилл отошел к окну. Сквозь оконные стекла не было видно ни улицы, ни неба. Они были наглухо закрыты вычурными снежными узорами. Кирилл внимательно поглядел на эти синеватые и фиолетовые цветы, шершавые полоски вокруг них, и ему подумалось, что это большие, холодные дороги, по которым он блуждал всю свою жизнь… Ложь и обман на земле! До последней минуты он верил, что эта женщина, — он уже не называл ее Лушей, — что она пойдет с ним большим полем, этой, такой единственной его дорогой, дорогой человека, который так бесстрашно повернул на опасную тропу, чтобы добиться, наконец, счастья! Все, все отдал он ей без остатка — свою человеческую теплоту, страсть, а она?.. Как она могла это сделать? Ей безразлично, от кого родить, а он-то считал, что он для нее единственный в этом мире, как она для него… Какое глубокое отвращение к людям, к женщине, оказавшейся лживой и глухою, и даже к себе, опоздавшему выйти навстречу к своему счастью, почувствовал он сейчас, и в то же время какой больной и острой любовью к жизни была охвачена его душа! Животное отчаяние слышно шло на него со всех сторон. Тоска томила его физически. Как давно он не молился! С самого раннего детства он ни разу всерьез, один на один, не разговаривал с богом. Ему захотелось пасть на колени, ткнуться в этот вот темный угол и взвыть:

— Бог мой, зачем ты меня кинул одного? Зачем ты меня так страшно ограбил? Не хочу! Твоя земля слишком тяжела для моих плеч! А может быть, это правда, и тебя нет совсем?

…Кирилл очнулся. С удивлением, будто бы после сна, увидел перед собою морозные узоры, нелепые фотографии, герань на скамеечке, услышал за спиною такое знакомое, Лушино дыхание… Нет, нет, он не может, он не хочет, чтобы у него отняли Лушу. Он никому ее не отдаст. Но как же быть с неведомым и чужим существом? Луша сразу стала пакостной и грязной самкой. Надо избавить ее от него…

— Сейчас едем… в Уральск. К доктору. Он сделает тебе… операцию. Это совсем просто, легко… А потом… будет наш ребенок!

Луша изумленно и испуганно вскидывает на него вдруг потемневшие свои глаза, — точно злое и черное вино жизни хлынуло из них с силой наружу.

— Убить моего казачонка?

Губы женщины жалко дергаются. Вот-вот, и она разревется. Но нет, она не хочет, она не будет плакать! Забывая, что на ней почти нет одежды. Луша вскакивает с постели и кричит исступленно:

— Уйди от меня, душегуб! Сгинь, проклятый ты самолюб! Все, все уходите от меня! Как от кошек лепешек, от вас, окаящие, счастья!


Еще от автора Валериан Павлович Правдухин
Годы, тропы, ружье

В своих автобиографических очерках «Годы, тропы, ружье» В. Правдухин знакомит читателя с природой самых разных уголков и окраин России. Оренбургские степи, Урал, Кавказ, Сибирь, Алтай, Казахстан — где только не приходилось бывать писателю с ружьем и записной книжкой в руках!В книге немало метких, правдивых зарисовок из жизни и быта населения бывших российских окраин, картин того, как с приходом советской власти в них утверждается новая жизнь. Правда, сведения эти любопытны сейчас скорее для сравнения: не теми стали уже Урал и Сибирь, Алтай и Казахстан.


Рекомендуем почитать
Тамбера

В центре повествования У. Сонтани — сын старосты деревни, подросток Тамбера. Он наделен живым воображением, добротой, тонко понимает природу, горячо любит мать и двоюродную сестренку Ваделу. Некоторым жителям кампунга кажется, что со временем Тамбера заменит своего отца — старосту Имбату, человека безвольного, пресмыкающегося перед иноземцами. Это Имбата ведет сложную игру с англичанином Веллингтоном, это он заключает кабальный «договор о дружбе» с голландцами, вовлекая тем самым лонторцев в цепь трагических событий.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Повести

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Учите меня, кузнецы

В однотомник избранных произведений Ивана Ермакова (1924—1974) вошло около двух десятков сказов, написанных в разные периоды творчества писателя-тюменца. Наряду с известными сказами о солдатской службе и героизме наших воинов, о тружениках сибирской деревни в книгу включен очерк-сказ «И был на селе праздник», публикующийся впервые. Названием однотомника стали слова одного из сказов, где автор говорит о своем стремлении учиться у людей труда.


Закон души

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Так было

В годы войны К. Лагунов был секретарем райкома комсомола на Тюменщине. Воспоминания о суровой военной поре легли в основу романа «Так было», в котором писатель сумел правдиво показать жизнь зауральской деревни тех лет, героическую, полную самопожертвования борьбу людей тыла за хлеб.