Ядовитое жало - [38]

— Откуда твоя сестра знала, где будут гулять Федюк и Шельц? — прервал бойца Серовол.

— Знала… —помрачнел Орест. —Она была главной приманкой для немца, она должна была гулять там, напоить всех, а потом, как заснут, открыть двери и впустить меня в хату.

— Но ведь и ее могли напоить.

— Так и вышло. Заставили выпить… Чуть было все не сорвалось. Галя вышла к дверям, а руки поднять не может. Насилу открыла дверь, а сама так и свалилась в сенцах у порога. Я вскочил в хату — их четверо. Двое на скамьях лежат, двое на пол со стульев свалились. Значит, Федюк, Шельц и два их охранника–полицая. Я с них одежду, сапоги поснимал — зачем же добру пропадать — сложил в мешок, а их заколол.

— Заколол? — вырвалось у Юры.

Орест сердито покосился на помощника Серовола.

— Да, заколол как кабанов, — сказал он, ожесточаясь, — под левый сосок — ножом. А что мне было делать? Стрелять нельзя, нужно было тихо оформить, без шума. После этого вынес все на бричку — кони с бричкой во дворе стояли, — немца привязал позади. Галю положил впереди себя. За вожжи и — «вье!»

— Куда?

—_N Вас искать, ― засмеялся Орест. ― Я ведь понимал, что вы где‑нибудь здесь, возле старого места будете.

— И по дороге тебя нигде не задержали?

— Два раза было что‑то похожее. Я дам очередь из пулемета, припугну, коней огрею кнутом — и проскакиваю. Не могут понять, что за черт едет… Потом Галя проснулась, я ей автомат дал, стало веселее. Так и ехали. Кони добрые, змеи, коляска крепкая.

Серовол уже слушал рассеянно, он просматривал привезенные Чернецким документы, и Юра понял, что капитан верит Оресту, но для большего успокоения совести будет уточнять некоторые детали.

— Почему же ты не рассказал кому‑нибудь о своих планах? — вяло, видимо, думая о чем‑то другом, спросил Серовол.

— Товарищ капитан, а кто бы мне разрешил отправиться в родное село? Сказали бы — это опасная затея, хочешь мстить, воюй хорошенько, бей гитлеровцев.

— Неизвестно, может быть, и разрешили бы… — нравоучительно произнес капитан. — А так серьезное нарушение дисциплины, неизвестно, как Бородач на это посмотрит.

Чернецкий развел руками.

— Что сделаешь… Я должен был знать точно. Я должен был своими руками… А теперь судите как хотите.Капитан передал документы Юре, чтобы тот спрятал их в сумку.

— Почему ты таскал с собой этого Шульца? Орест смутился.

— Сказать правду боялся, что вы мне не поверите. Документы что, документы можно достать, историю можно любую выдумать, а тут живой свидетель.

— Какой он живой? Он мертвый.

— Но все‑таки фотографию в документе вы можете сверить с его личностью в натуре.

Серовол улыбнулся. Первый раз за весь этот допрос.

— Так, Орест, — сказал он весело. — Теперь последний вопрос: все, что рассказал, правда? Или что‑нибудь утаил, переиначил? Говори признавайся. Минуту на размышления.

— Все правда…

— А может быть, что‑нибудь забыл? Смотри, Орест, через минуту скажешь — будет поздно.

Под небритыми щеками Ореста взбугрились желваки, взгляд темных глаз стал сердитым.

— Раз уж правду до конца, должен сказать и это… Но только вам, товарищ капитан, по строгому секрету, потому что это касается только меня и никого другого.

— Можешь говорить при нем. Юра секреты лучше меня сохраняет… Что утаил?

— Дело в том, что Галя, — смущенно начал Орест, — Галя не сестра мне, а невеста. Не хотел я, чтоб хлопцы знали. Вы не беспокойтесь, товарищ капитан, мы жениться будем после войны. Но вы дайте слово, что никому не скажете.

— Дадим, но нам надо сперва побеседовать с Галей.

Беседовать с девушкой Серовол поручил своему помощнику. Через десять минут Коломиец доложил капитану, что рассказы Ореста и Гали во всех деталях совпали. Единственное расхождение ― Галя клянется, что она родная сестра Ореста.

— Я ее просил так говорить… — смущенно признался Чернецкий.

— Ладно, Орест, — сказал капитан. — Благословляю. Так и будет: до конца войны вы с Галей — брат и сестра.

Серовол улыбнулся, рассеянно поглядел на своего помощника. Он уже думал о другом, его все сильней и сильней охватывало тревожное чувство. Версия Высоцкого была очень удобной и успокоительной для начальника разведки, и он невольно начал было привыкать к ней. В самом деле, все очень складно получалось: был в отряде шпион Чернецкий, проштрафился этот самый Чернецкий перед своим шефом и из страха, что шеф его уничтожит, покинул отряд, бежал куда глаза глядят, не успев использовать те снотворные таблетки, какие он выменял за сапоги у фельдшера! Но Чернецкий вернулся из самовольной отлучки, загадочная история с таблетками прояснилась полностью, версия начальника штаба лопнула как мыльный пузырь. Значит, все надо начинать сначала, а чертов агент разгуливает где‑то рядом, словно надел шапку–невидимку. Впрочем, «сиамские близнецы» неспроста появились в отряде. Один из них послан на связь…

14. «Прочесть после смерти»

«Товарищи, эти строки прошу прочесть после моей смерти…»

Москалеву показалось, что кто‑то подходит к нему сзади, и, испугавшись, он быстро оглянулся. Нет, никого близко не было. Место он выбрал укромное. Тут у небольшой лесной полянки его никто не мог потревожить. Он сидел на пеньке, над головой лопотала листвой осинка.