Яд для Моцарта - [15]

– Но где я найду зал, откуда возьму денег на его аренду? Да и кто придет слушать музыку сомнительного качества, сочиненную композитором, чье имя известно лишь в кругу близких людей?.. – растерянно отвечал тот.

– Ты преуменьшаешь свою известность, дорогой мой Франц, – сказал красивый молодой человек по имени Ансельм. Во время исполнения «Лесного царя» он – неслышим и невидим – находился за спиной композитора, оживая лишь на краткое мгновение – для того чтобы перевернуть очередную страницу. – О тебе уже говорят в кругах интеллигенции, твое имя на устах у большинства образованных людей…

– Да, а не далее как вчера вечером я собственными ушами слышал, как девушка, прогуливающаяся по улице, напевала красивейшую мелодию, которая показалась мне знакомой. Не прошло и минуты, как я вспомнил, что это мелодия одной из твоих ранних песен, можешь себе представить! – вступил еще один голос из кольца плотно обступивших рояль слушателей. – Правда, она обходилась пока без слов, но тому виной твоя безынициативность, Франц! Ты должен сам хотя бы немножко посодействовать тому, чтобы твоими песнями заинтересовались издатели!

– Да, Игнац, но сегодня печать так дорого стоит, да и к тому же практически невозможно убедить издателя в том, что мою музыку нужно печатать… Нет, все труды напрасны, не стоит и стараться.

– Как ты можешь быть таким равнодушным к судьбе своих собственных творений! – возмутился еще один голос из толпы, на сей раз принадлежащий особе женского пола. – Я считаю, что за право быть известным и знаменитым нужно побороться, а не ограничиваться тем, чтобы писать себе тихонько музыку – заметьте: прекрасную, гениальную музыку! – и покорно складывать ее в ящик письменного стола.

– Спасибо за комплимент, Каролина, но я не умею заниматься коммерческими делами, увы, – еще более смущенный (если таковое возможно) Шуберт продолжал пасовать. – Видно, такова моя участь. Я рад уже тому, что моя музыка нравится вам, дорогие друзья!

– Ну уж нет, – неожиданно собравшиеся расступились, и к роялю вышел пожилой человек.

Богатые одежды, величественная поступь, гордая посадка головы, широко расправленные плечи, покровительствующий взгляд, спокойно-уверенная манера изъясняться – манера, присущая людям, привыкших к тому, чтобы их слушали, – все это говорило о том, что пожилой человек – личность влиятельная, вхожая в круги высшего аристократического общества.

Публика умолкла, шум и перешептывания прекратились. Многие из присутствующих узнали в пожилом человеке господина Зонляйтнера, придворного советника. Появление влиятельной особы на домашнем музыкальном вечере творческой интеллигенции было нечастым, а потому собравшиеся сразу почувствовали себя неловко, из робости неохотно поддерживая высокоучтивую беседу. Зонляйтнеру ответил хозяин дома – единственный человек, кто общался с ним на короткой ноге по той простой причине, что приходился ему родственником.

– Дядя, уж не хочешь ли ты помочь нашему гениальному другу? – заинтригованно поинтересовался он.

– А почему бы и нет, Леопольд, – достойно ответил пожилой человек. – Я оказался на вашей вечеринке случайно и слышу музыку Франца впервые, но уверен, что ее должны услышать и остальные. Сочинения этого талантливого молодого человека непременно должны звучать со сцены. Это что-то новое в музыкальной жизни страны, хотя и, несомненно, противоречивое. Мне ничего не стоит пригласить Франца на один из публичных концертов «Общества благородных дам для поощрения доброго и полезного» – не зря же я занимаю там должность секретаря, организатора культурно-развлекательной программы. К тому же, полагаю, мои старания не канут в историю бесследно: вашему другу необходимо заявить о себе, и тогда ни он, ни я не останемся в накладе.

Пожилой человек посмотрел на ошеломленного автора и, как подобает хорошему оратору, выдержал паузу.

– Ну что, господин Шуберт, вы принимаете мое предложение?

Взволнованный и растроганный столь неожиданным вниманием влиятельной особы к собственной персоне композитор привстал из-за рояля, неловко опрокинув при этом стул, и энергично кивнул в знак согласия.

– Конечно, с превеликим удовольствием, господин Зонляйтнер! – сорвавшимся фальцетом ответил он.

Пенсне, не выдержавшее проявления довольно бурных эмоций хозяина – по обыкновению весьма сдержанного и уравновешенного, – тут же сорвалось с переносицы и съехало, уморительно повиснув на одной дужке. Руки внезапно стали неуклюжими и налились тяжестью, по неведомой причине отказывались повиноваться приказам мозга, а посему поправить пенсне оказалось делом довольно трудоемким. Ансельм, наблюдая за безуспешными попытками друга водворить нахальные стекла на надлежащее им место, не мог сдержать улыбки.

– Так что же мы предложим посетителям концертов нашего «Общества»? – осведомился господин правительственный советник. – Нужно хорошенько подумать, прежде чем вынести на суд широкой публики исполнение ваших произведений, господин композитор.

– Я д-думаю, – неуверенно начал Шуберт, – это непременно должен быть «Лесной царь», раз уж он всем вам так понравился, а также что-нибудь из других жанров, дабы слушателю не наскучило однообразие…