Яблоко на всех - [9]

Где их сын — самый добрый и нежный?

Через годы какой-то заезжий купец

Сыну из дому весть передал наконец:

«О, наш сын, ты по-прежнему нами любим.

Жив ли ты? Мы тебя лишь увидеть хотим…»

Прослезился торговец вначале,

Но, как дым, у торговца печали…

С караваном, что в путь отправлялся с утра,

Снарядил он верблюда с мешками добра,

И ударил с погонщиком он по рукам,

И отправил подарки домой старикам.

И, от щедрости этой счастливый,

Сам пустился за новой наживой.

Вот увидел старик: к дому люди идут,

И шагает гружённый тюками верблюд.

— Эй, жена! — слабым голосом крикнул старик,

В то, что сын их вернулся, поверив на миг.

Побежали они, зарыдали —

Только сына ни в ком не узнали…

Что там было в тюках, не взглянули они.

И опять потянулись печальные дни.

Сын-богач между тем, как всегда, торговал,

По отцу и по матери не тосковал,

Потому что душа у торговца

Холодна, словно стены колодца.

Он совсем позабыл бы, наверное, дом,

Но из дома приходит письмо за письмом:

«О, наш сын, ты по-прежнему нами любим.

Мы тебя перед смертью увидеть хотим…»

Получает он весточку снова,

Но нигде о подарках ни слова!

Неужели в дороге пропало добро —

Шёлк персидский, китайский фарфор, серебро?

И отправился он по тому же пути,

Чтоб верблюда с дарами своими найти.

Долго ехал, и вот, слава богу,

Сын к родному вернулся порогу.

Что ж он видит? Стоят посредине двора

И верблюд, и тюки, что полны серебра,

Вот китайский фарфор, дорогие шелка —

Все четыре нетронутых толстых тюка!

А старик со старухою плачут.

Сын нахмурился: — Что это значит?

И промолвил отец: — Что же тут понимать?

Мы ведь любим — тебя… — И промолвила мать.

— Все сокровища, сын, все богатства земли

Заменить бы тебя нам вовек не могли…

Дай же нам на тебя наглядеться —

Пусть утешится старое сердце…

Сын промолвить от горя ни слова не мог.

Как давно он не слышал: «Входи же, сынок!»

Нет на свете дороже вот этих морщин!

И упал на колени вернувшийся сын.

Тут и сказка закончилась вскоре.

Много смысла в ней. Много и горя…

ОРЁЛ И ОХОТНИК

Про охотника Лочи́на

Говорили: «Вот мужчина!

Не страшны ему ни волки,

Ни шакалы и ни львы!»

Был он сильным,

Был он смелым,

И его послушным стрелам

Лишь нужна была команда

Тонкой бычьей тетивы.

Он гуся достанет в небе,

Под водой добудет рыбу,

Он казной поспорит с баем,

Хоть не жаден до казны.

И ему на белом свете

Все завидовать могли бы,

Если б только сын родился

У красавицы жены.

Был и дом без сына тесен,

Был и сам Лочин невесел.

Год за годом пролетали,

Словно гуси в облаках.

И однажды, как обычно,

Он домой шагал с добычей.

Тут жена его встречает

С нежным первенцем в руках.

Соловьи поют для сердца —

Так прекрасен крик младенца!

Дом расцвёл чудесным садом

От его вишнёвых глаз!

И родители внимали

Каждой прихоти младенца,

Целовали, баловали…

Но ещё не кончен сказ.

Так прошло четыре года…

Вот однажды, в день охоты,

На скале Лочин приметил

Тень огромного крыла:

То летел орёл с добычей —

Голос слабый, голос птичий

Угасал в когтистых лапах

Злого, сильного орла.

Тут Лочин помчался следом,

Припадая к тёмным скалам,

Тут Лочин решил добраться

До орлиного гнезда.

А в гнезде кричал орлёнок,

И давно добычи ждал он.

А Лочин о сыне вспомнил,

И Лочин решил тогда….

Вот птенец орлу навстречу

С криком крылышки расправил,

Славя солнце и добычу,

Славя небо и отца.

И птенец, схватив добычу,

Грозный пир недолго правил,

А орёл глядел с любовью

На голодного птенца.

«Да, любовь… — Лочин подумал. —

Мне — мой сын, орлу — орлёнок…»

Лишь орёл за горы скрылся —

Тут птенца схватил Лочин.

Он его платком опутал,

Он его в мешок запрятал —

И скорей к родному дому

Меж ущелий и теснин!

Мчал, как лань. Лочин-охотник,

Сыну он тащил забаву —

Все премудрости охоты

Должен с детства он постичь:

Пусть мальчонка порезвится…

Но уже неслась расправа,

Но уже по следу мчался

Клич орлиный — смертный клич!

И орёл ударил грудью,

Страшным клювом метя в око,

И Лочин едва не прянул

Прямо в пропасть со скалы.

Но охотник не был трусом,

Он ударил сам жестоко —

Так, что перья полетели,

Стали крылья тяжелы…

Вновь орел вступает в битву,

Вновь орёл кинжалом ранен,

Льётся кровь, да в том ли горе,

Он бы бился до конца —

Одолеть нельзя Лочина!.

Ниже скал орёл спустился,

Словно в ноги поклонился —

Плачет, просит за птенца…

Только глух Лочин-охотник,

Крепко он орлёнка держит,

Словно он сжимает сердце

Побеждённого орла.

В дом вошёл Лочин-охотник,

А орёл кругами режет

Небо синее над домом —

О, как боль его остра!

В доме радость и потеха!

Посмотреть пришли соседи

На беспомощную птицу:

Как-никак — пернатый принц!

И резвился сын Лочина,

Как резвятся только дети.

В хлев попрятались ягнята,

А в саду не стало птиц.

По двору малыш кружился,

Верещал он и смеялся.

И орёл его приметил,

Крылья сильные сложил —

Камнем ринулся на землю,

В небо синее поднялся

И, держа в когтях мальчонку,

Над селеньем закружил…

В страхе ахнули соседи.

И забилась мать ребёнка

В страшном плаче, и ударил

В грудь себя смельчак Лочин.

Но орёл отважный слышал

Только жалкий хрип орлёнка,

И охотник только слышал,

Как зовёт на помощь сын…

Про охотника Лочина

Говорили: «Вот мужчина!

Не страшны ему ни волки,

Ни шакалы и ни львы!»

Но повисли, словно плети,

Руки сильные Лочина,

И не нужно метким стрелам

Тонкой бычьей тетивы.

Шёл мудрец. И этот старец

Всё, что здесь случилось, видел.