Я живу в этом теле - [43]

– Сегодня заявила, да еще с таким убеждением, что никогда-никогда меня не покинет!

– Хорошие слова, – согласился мой разумоноситель. – Милый ребенок.

– Еще бы! Записывать бы за ними. Чтобы потом посмеяться всласть…

– А вообще-то жаль… Скоро покажется тесно в родительском гнезде, крылышки отрастут, и тут же вылетит навстречу свободе и опасностям…

Лена хихикала, а я подумал, что время в самом деле летит стремительно: дочь моего разумоносителя выскочит замуж и сама начнет размножаться раньше, чем он успеет сказать «мама». Но сейчас она всерьез уверена, что всю жизнь так и проведет за спиной родителей, прячась от всех житейских невзгод…

Не так ли и здешние разумоносители могут переходить в следующий стаз? Только у них это связано не с возрастом и половым созреванием. Иначе мудрость в самом деле была бы эквивалентна длине бороды.

Она что-то говорила с кухни, я не расслышал, крикнул:

– Что? Ты что-то сказала?

Она снова что-то прокричала, уже громче, но грохот проехавшего по улице грузовика заглушил ее голос вовсе. Оттуда доносился постоянный шум, равномерный, давящий, который настолько въелся в нашу жизнь, что не замечался вовсе.

Надо бы стекла другие, подумал я тягостно. Или рамы. Вроде бы теперь выпускают такие, звукопоглощающие. Дикий мир…

На какой-то миг мелькнула невероятная мысль, что вот сейчас вместо замусоренной улицы, разбитого серого асфальта в трещинах, неопрятно одетых прохожих… увижу блистательные здания звездных городов, три разноцветных солнца над городом, стерильно чистый красочный мир, летающие автомобили.

Но тело мое уже повернулось, взгляд упал на синее прокаленное небо. Из-за привычной дымки промышленного смога уже целое поколение здесь не видит солнца в том виде, в каком видели его отцы и деды, а ночью не видят того усеянного звездами неба, что видели в прошлом веке.

– И другого мира мне не видать, – прошептал я. Во рту была горечь, словно желчь поднялась к горлу. – Не дожить…

Лена вышла с кухни, веселая и раскрасневшаяся:

– У нас на службе собирают группу на Мальдивские острова! Если наберется десятеро, то скидка на треть… Нам бы уговорить еще двоих…

– Мальдивские? – переспросил я. – Это где?

– Совсем в другом мире, – выдохнула она с благоговейным ужасом. – На другом конце света! Где-то посреди океана на той стороне планеты.

– Здорово, – сказал я, потому что в наборе моих алгоритмов было «как я тебе завидую», «молодец», «привези сувенир», еще две-три привычные фразы, но горечь жгла десны и разъедала язык.

Мальдивские острова, Москва, Нью-Йорк, арабские пустыни… Да какая разница? Ни тебе летающих автомобилей, ни туннелей в прекрасные миры, ни чудес техники… Только сводящий с ума грохот за окнами, только этот больной короткоживущий народ. Какие могут быть мысли о жизни вечной: день прожил – и то счастье среди мрущих от болезней, войн, недоедания, стрессов…

Она вошла в комнату, на ходу скосила глаза в зеркало на стене, мгновенно преобразилась: спина ровнее, грудь вперед, живот втянула, даже губы сразу стали краснее, а брови лукаво изогнулись.

– Эх, – сказала неожиданно. – Выгляжу неплохо, но если бы моей маме родить меня на месяц позже!

– Зачем?

– Как зачем? – удивилась она. – Ну, ты тупой!.. Я была бы моложе на целый год!

Я кивнул, в горле комок. Не понимает. В своей дикарской наивности уверена, что, если бы ее отец с матерью зачали ребенка на месяц позже, это была бы все равно она. Лапушка, даже сестры-близнецы разнятся! Если бы у твоего отца родился ребенок на месяц позже, он был бы слегка похож на тебя… может быть, вовсе мальчик… но даже девочка была бы совсем-совсем не ты…

Я с ужасом подумал о случайностях. Я бы не встретил ее, у меня не было бы нашего Галчонка, у меня жизнь была бы другой… Все было бы иначе.

И только подумать, что и мой отец мог бы пройти мимо моей матери, не лечь с ней в постель в ту ночь, не…

Я почувствовал себя стеклянным, из того тончайшего хрупкого стекла, что ломается при малейшем прикосновении.

Леонид и Настя ввалились довольные, благодушные, с шампанским, огромной коробкой торта. В руках у Насти колышется целый сноп свежесрезанных половых органов существ, которые именуются растениями. Считается, что они чувствуют, но не мыслят, на этом основании их едят даже вегетарианцы.

От этих половых… да ладно, цветов сильно и возбуждающе пахло. На нюханье половых органов особей противоположного пола, как, к примеру, поступают собаки, лучшие друзья человека, наложено табу. А вот половые органы растений даже невинная девушка срезает с дикарской непосредственностью, зарывается в них лицом, балдеет, и – чем цветы крупнее и ярче, тем ее восторг больше… гм… что вообще-то понятно.

Женщины расцеловались, мы с Леонидом хлопнули ладонь о ладонь и сцепили пальцы в рукопожатии: довольно нелепый обычай, еще с каменного века как-то дожил – потоптались в прихожей. Мы с Леной громко и весело напоминали, что у нас пока еще не Япония, снимать обувь не надо, а Леонид на всякий случай говорил, что надо бы дать ногам отдохнуть, после чего сразу двинулись на кухню.

Шампанское – в холодильник, но у меня пара бутылок всегда в запасе, вытащил, к восторгу женщин, обе тут же начали кромсать торт. Леонид развел руками, признавая поражение. Старше меня лет на пятнадцать, он жил по-юношески легко и беспечно, над проблемами голову не сушил, Настя уже четвертая жена, моложе вдвое, но сжились, даже внешне похожи, хотя за последние годы Леонид сдал, сдал…