Я виноват, Марьям - [8]

— Гьуя! Что с локтем! — испуганно сказала Марьям.

— Пустяки, — ответил я, взглянув на локоть, разодранный до крови.

— Надо перевязать, — сняла косынку Марьям.

— Нет, нет, что ты! — отскочил я в сторону. Разве мог я испачкать ее косынку?! Если бы даже руку оторвало, и тогда я пятнышка на ней не оставил! — Пустяки! — небрежно повторил я. — На мне, как на собаке, все заживет.

Сорвал лист подорожника, вытер его о рубашку и приложил к локтю.

Уговорил, заставил Марьям снова сесть на велосипед, и мы поехали домой. Лист подорожника скоро упал с моего локтя, и капли крови темными точками падали на асфальт.

Мне было приятно мое мужество.

* * *

Как-то столкнувшись со мною посреди школьного двора, Марьям быстро зашептала:

— Сегодня я окончила вышивать платок. Ты все обижался на меня, что я не дарю тебе платок, обижался, да? У меня ниток не было хороших, а ты обижался…

…Есть у нас, у кумыков, давний обычай: девушка дарит своему избраннику вышитый платок. Дарит как знак своей преданности и верности.

Не шли мне в тот день на ум уроки… «Марьям вышила для меня платок. Каждый взмах иголки, каждый стежок был посвящен мне, вышивая, она все время думала об мне. Это уже не пустые разговоры и улыбки, теперь в моих руках будет знак ее любви».

Так думал я и все время повторял про себя и улыбался: «Знак любви, знак любви…» Я все твердил и твердил эти слова на разные лады, и чем больше повторял, тем значительнее они мне казались.

Вечером я побежал к Юсупу. Он сразу заметил мое настроение.

— Ты что все время улыбаешься, может быть, свой стих где-нибудь напечатал? — спросил друг.

— Бери выше! — засмеялся я.

— Может, тебе купили мотоцикл?

— Выше!

— Вах, мотоцикл с коляской?

— Выше!

— Вах, «Москвич»?

— Выше! — смеялся я.

— Не знаю, — отступился побежденный Юсуп. — Постой, постой, может быть, тебя за твои стихи наградили Государственной премией?

— Еще нет, — вздохнул я, не решаясь все же сказать, что тот подарок, который меня ожидает, выше для меня всех премий.

— Ну так что же? Вся моя фантазия кончилась.

— Зачем фантазия… — победоносно ухмыльнулся я. — Марьям мне вышила платок и сегодня подарит, понял?

— Вах, — удивился Юсуп, — разве она уже твоя невеста?

— При чем здесь невеста, — смутился я. — Мы же еще ученики… Просто так — в знак дружбы.

— Темнишь ты. Может, ты тайно ее посватал? Так скажи, когда свадьба, чтобы подарок я смог купить, — обидчиво поджал губы Юсуп.

— Когда окончу институт, — вспылил я, — что ты болтаешь, как аульская кумушка у кёрюка[6]!

Я повернулся и пошел к калитке.

— Джема-ал! — бросился за мной Юсуп. — Ты что, шуток не понимаешь. Ты что? — заглядывал мне в глаза друг.

Мы вышли на улицу. Марьям уже стояла возле своего дома.

— Ты иди, я сторожить буду, — толкнул меня в спину Юсуп.

Мы с Марьям встретились на середине улицы, оба покрасневшие, как степные маки.

— Ну, принесла? — не выдержал я.

Она сунула мне в руки тугой комочек, блеснула на меня черными в темноте глазами и, не говоря ни слова, повернулась и побежала к своему дому.

— Ну, отдала? — почему-то на цыпочках подошел ко мне Юсуп. — Покажи!

— Да что тут показывать, потом, потом, ну, пока! — И я, забыв о Юсупе, быстро зашагал домой.

Платок я показал Юсупу только на другой день, после школы. Небольшой белый платок, вышитый затейливым узором.

— А ты что подаришь Марьям? Скоро же 8 Марта. Обязательно ты ей должен подарить что-нибудь на память. Хочешь, я тебе свои деньги отдам, которые начал собирать на ружье?

Не дожидаясь моего ответа, он протянул мне старательно сложенные две трешки и шесть рублей рублями.

— Конечно, мало, — вздохнул Юсуп, — но когда я насобираю еще, еще чего-нибудь купим, да?

— Так я у тебя не возьму деньги, вот, если дашь взаймы, другое дело. Летом заработаю, отдам.

Мне очень хотелось купить подарок для Марьям за свои деньги.

— Хорошо, — сказал друг, — я даю тебе их в долг.

Теперь предстояло самое главное — купить подарок. Продавец у нас в сельпо был очень хитрый, мы одновременно подумали об этом.

— Хитрый, — сказал Юсуп.

— Да, сразу догадается, — вздохнул я.

И все-таки, поборов застенчивость и стыд, мы зашли с Юсупом в магазин и стали по своим деньгам присматривать подарок. Глаза наши разбегались, но денег у нас было до обидного мало: к двенадцати рублям Юсупа я сумел прибавить лишь полтинник.

Страх наш насчет продавца оказался напрасным. Был канун 8 Марта, и не одни мы пришли в магазин за подарками. Но мы так долго стояли, перебирая покупки глазами, что надоели продавцу.

— Нечего стоять без толку, или покупайте, или идите домой!

И мы решились: купили самый красивый, белый, с камешками, гребешок для волос, заплатив за него все наши деньги.

7

Наступил день вручения аттестатов зрелости, было это 25 июня. До рассвета сидели мы за праздничным столом в школе, сидели скованные, говорили вполголоса. Директор и учителя зорко следили за каждым нашим движением. Мы пили лимонад, на более крепкие напитки был наложен запрет.

Мне очень хотелось пригласить на этот вечер Марьям. Я закрывал глаза и представлял, как сижу с ней рядом среди одноклассников и учителей, пьянея от одного только перезвона стаканов. Я видел, как вывожу ее на середину круга и танцую с ней первый танец. Мне хотелось, чтоб все видели, все восхищались Марьям и говорили: «Посмотрите, какая замечательная девушка любит Джемала!»