Я, верховный - [45]

Я сел на лошадь. Пустил ее в галоп. Полной грудью вдохнул запах земли и согретого солнцем леска. Из низины поднимались мягкие сумерки. Похожие на барабанную дробь трели птицы-колокола в горах Манора принесли мне некоторое успокоение духа. Я отпустил поводья, и лошадь перешла на рысь, как бы в лад моим думам. Наплыв мыслей чувствуешь, как приближение несчастий. Возвращаясь из Ибирая, я размышлял о том, что произошло; о том, что даже в самом незначительном происшествии играет роль случайность. Я понял тогда, что, только ухватившись за нить случая в канве событий, можно сделать возможным невозможное. Понял: чтобы иметь возможность действовать по своей воле, надо иметь волю действовать так, чтобы создать эту возможность. В эту минуту болид прочертил на небосводе светящуюся линию. Кто знает, сколько миллионов лет носился он в космосе, прежде чем сгорел в какую-то долю секунды. Я где-то прочел, что блуждающие звезды, метеоры, аэролиты воплощают случайность во вселенной. Итак, подумал я, вся сила в том, чтобы не упустить случай, изловить случай. Открыть его законы, то есть законы упущения. Ведь слепой случай существует лишь постольку, поскольку существует слепота. Надо подчинить его закону анти-упущения. Противопоставить случайности анти-случайность. Вырвать из мирового хаоса немеркнущее созвездие, извлечь из невероятного непреложное. Государство, вращающееся на оси своей независимости. Суверенную власть народа, источник энергии в организации республики. В политической вселенной государствам суждено объединиться или взорваться. Так же как галактикам в космической вселенной.

Первая задача: стихию анархии подчинить иерархии. Парагвай — центр Южной Америки. Географическое, историческое, социальное ядро будущей интеграции независимых государств в этой части Америки. От судьбы Парагвая зависит политическая судьба всего нашего континента. Вороной слегка заржал, запрядав ушами, — даже верный конь счел такое утверждение преждевременным. Может случиться, что нас победят, сказал я ему, но мы должны стараться воспрепятствовать этому. Он фыркнул. Не бойся своей тени, дружище. Настанет день, когда ты сможешь без страха и печали скакать против солнца по этой обетованной земле. Он зарысил спокойнее, утвердительно кивая головой; его только немножко беспокоили удила, лязгавшие между коренными зубами.

Я опять поднял голову и посмотрел на небо. Попытался читать книгу созвездий при свете их собственных огней. В этой книге-сфере[100], которая ужасала Паскаля, самое ужасное то, что, несмотря на обилие света, существует темная случайность. Во всяком случае, мудрейший мыслящий тростник не смог разгадать ее сущность даже с помощью простодушной веры в Бога, в это столь короткое и столь туманное слово, которое вставало между его мыслью и вселенной, между тем, что он знал, и тем, чего не знал. Скажи мне, старина Блез, ты, который первым без провинциальной боязливости раз-исусил Орден Иисуса[101], скажи мне, ответь: что именно ужасало тебя в этой бесконечной сфере, центр которой находится везде, а поверхность нигде? Не была ли это в действительности бесконечная память, которой она наделена? Память, законы которой издает космос, возникший из ничего.

Память без щелей. Без упущений. Сама точность. В мягком воздухе, напоенном запахами мяты и пачулей, прозвучал голос старины Блеза: может быть, может быть. Обратившись к себе самому, человек соотносит себя с тем, что существует вне его. Ты, в ком сочетаются две души, чувствуешь себя как бы заблудившимся в этом глухом уголке природы. Опьяненный пряным ароматом идеи, ты скачешь в свое имение, в свою монашескую обитель. Ты мнишь, что ты свободен, и лелеешь мысль освободить страну- Но вместе с тем ты видишь себя узником, пишущим при свете свечи в своей тесной камере, возле метеорита, который ты пленил и сделал своим товарищем по заключению. Не приписывай мне того, что я не хочу сказать и не сказал, парагвайский собратец. Учись оценивать страну, свою страну, народ, свой народ, и самого себя. Оценивать по достоинству. Что такое человек в бесконечности? Бесконечно малая величина. Что такое человек в природе? Ничто по сравнению с бесконечным; все по сравнению с ничем. Следовательно, он промежуточное звено между всем и ничем. Начало и конец всех вещей для него окутаны непроницаемой тайной. Ну, старина Блез, не будь пораженцем! Ты хочешь завлечь меня в ловушку, которой является слово Бог, обозначающее то, что, по твоим собственным словам, выходит за пределы сферы, а следовательно, не вмещается в сознание. Не будь глупее лошади. Ты куда умнее рассуждал о конкретных вещах — иезуитах, животных, насекомых, пыли, камнях. Ты сам смеялся над Декартом как философом. Ты назвал его учение бесплодным и невразумительным. Что может быть нелепее, чем утверждение, что неодушевленным телам свойственны настроения, страх, отвращение? Что безжизненные и бесчувственные тела наделены страстями, предполагающими наличие души? Что пустота внушает им ужас? С чего бы им бояться пустоты? Можно ли представить себе что-либо более смехотворное? Ты, старина, сам совершил нечто не менее смехотворное, но не мог простить Декарту, что он захотел в своей философии оставить Бога в стороне, предоставив ему лишь дать миру первоначальный пинок. Ты не прощаешь ему, что после этого он навсегда уволил Бога в отставку. Бог выдуман людьми из страха перед небытием, и, по-твоему, эта выдумка доказывает его бытие? Так и скажи.