Я в моей голове 4 - [138]

— Что значит — «поступай, как хочешь»? — возмутился я. — Конечно, поженимся тогда. Неужели ты можешь предположить, что поступлю, как подонок, оставив тебя с ребенком?

— Я знаю, что для тебя значит учеба и карьера, — вздохнула Гулька, — но у женщины свои приоритеты в жизни.

С тренировками по боксу у меня все шло по — прежнему, только Метельский после моего боя с кубинцем бегал и выбивал для меня первый разряд. Вроде этот бой не подпадал по каким — то требованиям для присвоения очередной спортивной ступени — разряда, так как проходил не в рамках официального боксерского турнира, а являлся товарищеским. Однако неофициально в нашем кругу боксеров значился более важным, а победа над иностранцем, тем более кубинцем считалась значительней, чем участие и победы в рядовом межрайонном первенстве города.

Я относился равнодушно к этой суете, но тренер был заинтересован в присвоении мне первого разряда сам, так как у них имелся собственный учет достижений. Сколько его боксеры выиграли турниров и сколько тренером подготовлено спортсменов — разрядников, кандидатов и мастеров? Социализм — прежде всего учет и контроль.

Кагэбешники не проявляли себя, и я понемногу успокоился, решив, что они, наконец, отстали.

Ближе к весне среди студентов начали формировать бригады по типу ССО (студенческие строительные отряды) для работ по подготовке и проведению предстоящих летних Олимпийских Игр. В Ленинграде планировалось проведение лишь нескольких футбольных матчей на стадионе имени Кирова, но в городе всерьез реконструировался стадион, возводились другие объекты с олимпийской символикой, город украшался, наводился порядок на улицах, площадях и в парках.

Кто — то из студентов собирался быть гидом для иностранцев, зубрил языки и изучал исторические маршруты. Другие готовили какие — то представления на открытие и закрытие игр, а я с основной массой студентов в свободное время убирал парки и скверы, таскал мусор, красил скамейки и ограды….

Из — за того, что будем находиться в период проведения Олимпийских игр в городе с нами проводил инструктаж сотрудник КГБ, объясняя, как нам общаться с иностранными гражданами, опасаясь возможных провокаций, к кому бежать и докладывать в случае возникновения подозрительной ситуации.

Из — за Олимпийских игр нам сократили семестр и сессию назначили раньше на две недели.

Поляк — русофоб.

— Пойдем сегодня после занятий к нам в общагу, — предложил Женька нам с Игорем и Юркой. — Сосед собирается выставляться, гостей собирает.

— Не, я к невесте, — отказался Будрайтис.

— Нас на бабу променял! — шутливо напел Женька.

— Вот так и редеют наши ряды из — за семейных отношений, — поддержал шутку я.

— Тяжело ей сейчас, — вздохнул Юрка, оправдываясь. — Рвота, токсикоз…, — пояснил. — Какое счастье, что я родился парнем! — воскликнул. — Гуляем с ней по вечерам, как врачи рекомендовали.

— Я — в бассейн, сегодня тренировка, — тоже отказался Игорь от предложения.

На вечеринку собралось довольно много ребят из нашего и других институтов. Гвоздем вечера помимо водки и портвейна был поляк, студент ленинградского медицинского ВУЗа. Болеслав хорошо говорил по — русски, понятно, но путал падежи, не правильно ставил ударения и «пшекал» — явственно шипел при произношении шипящих. Хорошо одетый парень лет двадцати, полный с ярко красными, будто подкрашенными губами. Он не отставал в выпивке от хозяев и так же выбегал покурить с ребятами в коридор.

В компании была гитара и я, полулежа на кровати, опершись спиной на стену перебирал струны, пытаясь воспроизвести не поддающегося Джеймса Ласта, не обращая внимания на шум в комнате от подвыпивших студентов.

Неожиданно в комнату ввалился Болик, как веселого иностранца уже называли по — дружески многие и следом несколько других ребят, разгоряченных спором. Болеслав кипел негодованием, лицо его покраснело, а губы казались ярче.

— Чего он нас обзывает оккупантами и фашистами! — горячился Колька, студент из соседней группы нашего потока.

— Так есть! — возмущался поляк.

Шум в комнате стих и все уставились на спорщиков.

— Ты чего это Пшек хозяев оскорбляешь? Тебя пригласили выпить, как друга, а ты…? — пробасил парень с третьего курса.

Я понял, что, подвыпив ребята заспорили на политические темы, как это бывает.

— Польша была великая страна, пока вы, москали ее не поработа…, порабы…, не захватили, — попытался оправдаться поляк, так и не выговорив — «поработили».

— Тут, вы сами виноваты, — не выдержал я и отложил гитару.

— Мы? Виноваты? — подавился от возмущения гость.

— Да, вы. Вернее, ваш шляхетский гонор. Было великое европейское государство — Речь Посполитая, но вы, паны, как относились к украинцам, белорусам и другим народностям? Как к быдлу, скоту, вот они и восставали, бунтовали и отделились, перейдя вместе с землями к Москве. К тому же и веры они были православной, а вы их насильно пытались окатоличить. Приняли дурацкую Унию, когда любой шляхтич мог заблокировать решение короля. Сам шляхтич бедный, как церковная мышь с драными штанами, но гордый с гонором и саблей лез участвовать в государственных делах. Как тут сохранить сильное государство?