Я – стихия - [11]

Пока читала – по телу то и дело пробегала неприятная дрожь. Неужели то, что существовало веками, может разрушиться в один миг по чьей-то прихоти или глупости? Впрочем, ничего и не разрушилось – я тому доказательство. А вот теперь возвращаюсь к тому, с чего начинала: почему именно я?

Глава 5

О силе воли

Есть рабство до сих пор одно —

Пленен страстями слабый человек.

Нет силы воли сбросить их ярмо,

И от себя не убежишь во век.

Что проку в силе, если лень уж встать,

К чему талант, коль скупо вдохновенье.

И ум зачем, когда грызут сомненья…

И не работать хочется, а спать,

Иль есть, или потакать привычкам…

Мечтать, в иллюзиях купаясь день и ночь,

Жизнь проживать впустую, по привычке,

И знать, что раб. Но гнать те мысли прочь.

А кто-то слаб с рождения и, в общем,

Талантами не слишком наделен.

Но знает он, что если что захочет —

Он будет выше всех превознесен.

Власть над собой – вот истинность величья.

Когда ты к цели сквозь огонь идешь.

Когда желанья, страхи безразличны.

И слабости свои тебе ни в грош.

Ты можешь все. Тебе весь мир подвластен.

Ты как колосс над теми, кто застыл.

Идешь вперед. А тех, кто не согласен

Ты победишь – себя же победил.

Точка Точка Тире

Пеллос по праву считается одной из красивейших стран мира. Здесь едва ли не круглый год цветут сады, ароматы которых кружат голову, журчат ручьи и фонтаны, шумят леса и всюду, куда ни глянь, растут яблоки и персики. Белокаменные дворцы, украшенные множеством драгоценностей, золотом и самоцветами, поражают взор, и многие люди в этой зажиточной процветающей стране живут богато. И назвать бы это государство раем на земле, если бы не другая сторона монеты. Нравы на Пеллосе, стране-острове, были уж очень круты а подчас и жестоки. Женщины там где-то на уровне красивой безделушки, с тем лишь бонусом, что наследников рожают, сидят в четырёх стенах почти всю свою жизнь. Влиятельным лицам позволяются гаремы. За власть там идёт скрытая, но ожесточённая борьба, везде – начиная с любого богатого дома и заканчивая государством в целом. Каждого пеллосца с юных лет обучают владеть саблей, джигитовке, стрельбе из лука и разным видам единоборств. Постоянные изнурительные тренировки, которыми там грех пренебречь, превратили пеллосцев в одну из самых страшных и мощных армий мира. Для большинства из них существует только один закон – воля императора. А ещё там очень любят бить в спину. Возможно именно эта непрекращающаяся острота жизни везде и всюду на Пеллосе и ореол тайны, окружающей его, так тянет туда людей отовсюду.

Столица Пеллоса, Улманэ, с высоты птичьего полёта более всего напоминает россыпь белых как снег, камней. Именно этот цвет преобладал в постройках, делая их величественными но уж очень однообразными, и от того даже несколько унылыми. Тут и там на дорогах разместились множество мелких торговых лавочек, у которых торговцы, устало почёсывая пивное брюшко, день и ночь безустанно расписывали прелести своего товара проходящего мимо люда и опытным взглядом безошибочно определяя потенциальных покупателей.

Близ главной реки города, Риа, что означает «дарующая жизнь», находился главный дворец династии Шиин. В отличие от правящей династии своего соседа, Тарранта, Династия Шиин с начала своего главенства над страной живёт именно в этом дворце. Его не раз ремонтировали, но в общем и целом он остался таким же, как и девятьсот лет назад, когда только-только завершилась его постройка – величественным, красивым, разукрашенным, немного приторным и аляповатым, но всё же прекрасным и пропитанным каким-то неизведанным духом таинственности и сказки.

Комнаты верховного мага Пеллоса, Махмуда Кара («чёрный, тёмный») занимали всё правое крыло огромного императорского дворца. В одной из них – той, что открывала вид на реку – он особенно любил продумывать ходы и повелевать жизнями людей.

Молодой, вспыльчивый и глуповатый император Юстиан, получивший власть от отца, которого убил его же брат, даже не пытался лезть в дела политики, с лёгким сердцем свалив их на придворного мага, который только того и ждал. Молодой император остался жив и занял трон лишь потому, что так пожелал Махмуд, поставивший на слабенькую лошадку чтобы самому стать сильным. Затея удалась, и, оставив Юстиана Шиина безвылазно пропадать в гареме, правил за него, что было ясно понятно каждому дураку – хотя обсуждать это не решался никто. Страна расцветала, и этого было достаточно людям, чтобы не говорить лишнего. И мало кто из них даже предполагал, что богатство их государства наживается за счёт других стран. Впрочем, даже если бы знали, навряд ли кого-то это волновало бы.

…Залитая светом комната с видом на реку казалась святилищем оракула. В светлых тонах, с высокими мраморными колоннами, дорогими коврами, картинами, тахтами, расшитые подушками, утопающая в шелках и бархате непросвещённому в дела пеллоского двора человеку показалась бы как минимум покоями короля.

Близ огромного ложа стоял высокий мужчина, чья болезненно худая фигура как нельзя больше отвечала фразе «скелет, обтянутый кожей». Выглядящий намного моложе своего истинного возраста, как и все маги, он… производил впечатление. Есть люди, внешность которых далека от совершенства, но при этом настолько колоритна, что все виденные когда-либо красивые люди теряют цвет рядом с ними и кажутся всего лишь плоской картинкой. На вид ему было где-то около тридцати пяти-сорока лет, но тёмно-каштановые волосы, стриженные по плечи, уже тронула седина. Очень загорелая кожа, тёмно-синие, цвета грозового неба, глаза, кустистые брови и вечно сжатые в линию сухие губы. Этому человеку достаточно было порой просто взглянуть, чтобы добиться нужного эффекта. И дело не в знаниях и умениях артефактников, а в железной воле, тяжесть которой трудно было не ощутить всем, кто когда-либо встречал его на своём пути, а особенно тем, кто пытался встать поперёк его собственного. Тем не менее, никто бы не назвал его эдаким жестоким злодеем, не кривя при этом душой. Скорее наоборот, понятий о ценностях жизни у него было больше, чем у многих других. Разочаровавшись в любви не раз, он променял мечты о семье стремлением к власти, отлично зная границы между жестокой справедливостью и тиранией. Часто такие люди становятся спасением и благом для целого государства, теряя частичку личного счастья. Впрочем, Махмуд Кара сам выбрал этот путь и пока ещё ни разу об этом не пожалел.