Я слышу тишину - [15]

   - Идеально, просто идеально... - пробормотал он, поднимаясь.

   Ножницы со стуком упали на пол, и Джонатан сжал ладонями мои обнаженные ягодицы и прижал меня к себе. Сам он до сих пор был полностью одет - даже галстук не ослабил. Синхронно, точно в танце, мы сделали несколько шагов по направлению к кровати.

   Склонившись к моему лицу, Джонатан снова поцеловал меня, но на этот раз не ограничился невинным касанием: его губы раздвинули мои, а кончик языка скользнул ко мне в рот. Я замерла. Возбуждение, которое я испытывала до этого момента, внезапно схлынуло. Мои руки, обнимавшие Джонатана за плечи, вдруг словно по собственной воле уперлись ему в грудь.

   - Стойте, - прошептала я панически, прервав поцелуй. - Погодите...

   - Что такое? - спросил Джонатан, с трудом переводя дыхание. - Что...

   Но едва взглянув на меня, он все понял. На его лице появилось выражение, которое я не могла понять, а в глазах мелькнула боль. В следующий момент Джонатан отстранился.

   - Простите, - сказал он. - Я не... я все испортил, верно?

   Видеть его поражение было невыносимо.

   - Нет, дело не вас, - попробовала я исправить положение. - Это я во всем виновата. Давайте начнем сначала...

   Но Джонатан сделал еще один шаг назад.

   - Нет, - сказал он, проводя обеими руками по волосам. - Не нужно. Не стоило мне... Простите.

   С этими словами он отвернулся и, не прощаясь, быстро вышел из комнаты. Потрясенная, я опустилась на край кровати и, зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться, невидящим взглядом уставилась в стену. У меня было чувство, подобное которому случается, наверное, у мореплавателя, чей корабль неожиданно налетел на айсберг. Внутри у меня словно что-то закрылось -- не было ни сил, ни боли, ни сожалений. Я нашарила на тумбочке пульт, выключила свет в комнате и, как была в чулках, туфлях и перчатках, залезла под одеяло и свернулась клубочком, молясь, чтобы заснуть сразу же и не видеть снов.

   14

   Не знаю, как долго я лежала в тишине, вглядываясь в отсвечивающую неестественной белизной комнату. Казалось, я нахожусь в глубокой могиле, куда нет доступа ни единому звуку, похороненная заживо. Впрочем, заживо ли? Сколько я не прислушивалась к себе, ответом мне была лишь полная, всепоглощающая тишина. Ни одного чувства не осталось внутри -- все замерло, растворилось, покрылось ледяной корочкой. Наверное, реши я больше не дышать, мое тело бы даже не оказало сопротивления -- просто послушно отключило бы легкие и сердце, остановив ток крови в моих венах. Но даже на это у меня не осталось сил.

   Я лежала, неотрывно глядя на циферблат часов, пока онемение не начало проходить. Вслед за апатией навалилась тяжесть: на грудь мне словно положили могильную плиту, и я начала задыхаться. Сердце билось в груди так, точно мне не хватало кислорода, а перед глазами начали плясать огненные искры... Стены как будто начали сближаться, а потолок -- опускаться на меня, выдавливая из комнаты остатки воздуха.

   Охваченная внезапным приступом паники, я вскочила с постели и включила свет. От сияющей белизны комнаты заболели глаза, и я поняла, что больше ни минуты не хочу в ней оставаться. Набросив легкий шелковый халат, я завязала на талии пояс и осторожно открыла дверь. С момента ухода Джонатана прошло уже больше часа, и я надеялась, что дом к этому моменту погрузился в сон. Если мне повезет, я никого не встречу, а если с кем-то и столкнусь, скажу, что захотела выйти на улицу, подышать свежим воздухом, но заблудилась.

   В коридоре было пусто и довольно темно -- лампочки горели не на всю мощь, и их тусклый свет позволял разве что разглядеть очертания дверей, ведущих, по всей видимости, в другие спальни. В замке было множество помещений, и расположения большинства из них (как и их предназначения) я не запомнила. Впрочем, во время экскурсии по этому огромному дому у меня была другая цель: слушать голос Джонатана, смотреть на него...

   Что теперь будет со мной, с нами? Чем меня встретит утро? Будет ли Джонатан холоден и безразличен или притворится, будто ничего не случилось?

   Паника постепенно уступила место вине и сожалению, смешанным с отчаянием. Что же я наделала?! Как я могла столь эгоистично оттолкнуть его? Получится ли у меня снова восстановить доверие, которое, несомненно, разрушилось из-за моего глупого поступка? Если бы только возможно было все изменить, вернуться к тому моменту, что оказался переломным, я бы сделала это, не задумываясь. Однако теперь для этого было слишком поздно.

   Звук знакомого голоса заставил меня замереть на месте.

   Джонатан!

   Подняв голову, я увидела освещенный дверной проем слева по коридору, и затаила дыхание. Самым лучшим сейчас было бы развернуться и пойти обратно, пока меня не заметили, однако мучительное желание узнать, что чувствует мой несостоявшийся возлюбленный, охватило меня, не позволяя отступить. Подталкиваемая в спину болезненным любопытством, я неслышно подошла поближе и прислушалась.

   -...эта женщина меня угробит, - говорил Джонатан. - Звонит весь день, не переставая! Что ей от меня нужно?

   Голос у него был совершенно обычный -- ни следа горечи и отчаяния, которые ощущала я. Разочарование кольнуло меня, но я тут же его усмирила. Ни к чему поощрять несправедливое чувство. Джонатан не страдает, и это должно радовать меня, а не огорчать.