Джастин посмотрел в окно. На заснеженной равнине лежал лунный свет. Он слепил глаза, мерцал и сверкал, как огонь, если бы холод мог гореть.
Снежный огонь. Снежное пламя.
Такое же прекрасное и вероломное, как действующие лица его повой пьесы. «Снежное пламя». Подходящее название.
— Джастин!
Голос был мягкий, чувственный. Джастин знал, Майра стоит в дверном проеме его кабинета.
Он пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, подальше от Майры и ее бесконечной шумной вечеринки. И вот она здесь Ему не надо было оглядываться, чтобы увидеть ее опущенные ресницы и часто вздымающуюся грудь, будто она запыхалась, на бегу отыскивая его. Джастин до мельчайших подробностей изучил ее повадки.
Майра всегда оставалась актрисой — на сцене или вне ее. Джастин почувствовал обычное раздражение при ее появлении. Не оборачиваясь, он спросил:
— Что случилось. Майра?
— Арти сказал, что ты не намерен возвращаться в Нью-Йорк.
Джастин снова поглядел на сверкающий снег за окном. Так хочется расстаться по-хорошему, подумал он.
Встав из-за стола и опустившись в кресло, Джастин наконец взглянул на жену: все как обычно, ничего не изменилось — соблазнительная, очаровательная, артистичная: высокий разрез платья обнажает длинную стройную ногу, огромные голубые глаза удивленно распахнуты, белокурые блестящие волосы эффектно рассыпаются по плечам.
Охватив наметанным взглядом стоявшую перед ним жену, Джастин подумал, что она так же прекрасна, как в тот далекий день, когда он впервые увидел ее. Нелепо, но и тяжко признаваться в неотразимости ее красоты теперь, когда низкий тембр ее грудного голоса не волнует его, оставляет равнодушным; единственное, что еще вызывает какие-то чувства, это непонятный страх, застывший в ее глазах.
Все эти годы с эгоизмом избалованного ребенка она досаждала мужу, ставила его в глупое положение, на каждом шагу оскорбляла, но ее поведение почти не задевало его, он скорее жалел Майру. Она так боялась будущего, стеснялась собственного возраста, приходила в панику от одной мысли, что может лишиться популярности у публики. Как тут не посочувствовать? В конце концов, Джастин когда-то любил Майру и даже сейчас ощущает себя ответственным за нее. Ведь она все еще остается его женой — хотя его не обманывало предчувствие, что брак их недолговечен…
— Арти не ошибся, — сказал Джастин, облокачиваясь на спинку кресла. — Я не вернусь в Нью-Йорк.
Майра приняла огорченный, почти убитый вид. Этот отработанный прием способен был тронуть сердце самого бесчувственного мужчины, но Джастин лишь понимающе улыбнулся. Он слишком хорошо знал свою жену.
Та подошла и села на угол письменного стола в привычной позе соблазнительницы — с надеждой взволновать его.
— Джастин, — промурлыкала она и нагнулась, чтобы ласково взъерошить его волосы. — Ах ты мой прекрасный принц, упрямец мой славный! Вернись к своей любимой, клянусь, ты не пожалеешь.
Джастин на мгновение заколебался. Когда он женился, Майра казалась ему самым сумасбродным, прекрасным и страстным созданием на свете. Да и она была страстно увлечена им. Ей вообще нравятся высокие, мощные, широкоплечие мужчины с грубоватыми повадками лесоруба, хотя лес она терпеть не может.
Страстное увлечение, принятое им тогда за любовь, разрешилось скоропалительным и необдуманным браком. Джастин по молодости наивно полагал, что брак — это навечно, а брачный обет незыблем. Сейчас Майра уверяет, что она сделает все, чтобы так оно и было…
Но зачем, если я не люблю ее больше, подумал он. Может быть, любовь — непостижимое, загадочное чувство, которое внезапно исчезает и столь же внезапно возвращается? Едва ли. По крайней мере, по отношению к Майре. Эта женщина не создана для брака, во всяком случае, для брака с ним. Он, со своей стороны, с тупым упорством хранил верность слову, которое они дали друг другу перед алтарем, но одному Богу известно, сколько раз изменяла ему Майра и со сколькими. Вот и сейчас все наперебой сплетничают, что его жена спит сразу с двумя любовниками — с исполнителями главных мужских ролей в пьесе «Снежное пламя», которую он написал по ее просьбе, дабы помочь Майре вернуться на сцену.
Джастина всегда удивляла безудержность человеческих измышлений. Это был редкий случай, когда сплетни о его жене выходили за всякие рамки правдоподобия. Конечно, Джек Джоунс молод и красив, идеальный типаж для амплуа любовника, да вот беда, в реальной жизни он не похож не только на сексуально притягательного партнера, но был просто лишен всякого мужского обаяния. Что до Гарри Джонстона, великолепного характерного актера, то хоть он и ухитрился однажды покорить своим исполнением самую изысканную публику, теперь же с ним не станет связываться ни один мало-мальски приличный импрессарио: кому нужен хронический алкоголик, месяцами пребывающий в тяжком запое.
Подобно Майре, Гарри пришел к нему как к своей последней надежде, и Джастин уговорил продюсера «Снежного пламени» дать Гарри шанс. Джастин надеялся, что талантливый актер окажется на высоте, тем более что продюсер поставил единственное условие: одна капля алкоголя — и Гарри немедленно увольняют.
