Я - Русский офицер! - [3]

— Кто ты такой!?Ну кто ты такой!? Черт ты, из коробочки! Ты меня решил своей волыной напугать? — нагло орал Сашка. — Да я, таких как ты, пачками укладывал! — продолжал вопить Ферзь, держа Краснова в прицеле своего «поджига», который он сделал пару лет назад из стальной трубки от автомобильного насоса. В другой руке, наготове, у него был коробок спичек, чтобы вовремя чиркнуть им по затравке. Руки его от бешенства тряслись, и было видно, что, не смотря на свое настроение, он все же стрелять не будет, хоть и показывал свою решимость.

Краснов, с присущим ему спокойствием, расплылся в улыбке и вытащил из-за пояса револьвер, который он довольно лихо крутанул на пальце, чем вызвал мычание удивления собравшихся на зрелище ребят. Он знал, что Ферзь, хоть и считал себя лидером местной шпаны, но все же вряд ли отважится стрелять при сопливых свидетелях, которые с замиранием сердца и страхом смотрели на весь этот спектакль и ждали его развязки.

Валерка, улыбаясь, прицелился в Ферзя и три раза подряд выстрелил из револьвера в кирпичную стенку над его головой. Маленькие крошки колотого кирпича и красная пыль облачком осыпалась на рыжую голову Сашки, окрасив ее в еще более рыжий цвет. В ту секунду Фикса хоть и вздрогнул от выстрелов, но не потерял лица, остался холоден и бесстрашен. Он все также перекатывал папиросу из одного уголка рта к другому и смотрел на Валерку глазами полными какой-то жуткой ненависти, которая с каждой минутой закипала в его груди. Казалось еще минута, и они вцепятся друг другу в глотки и будут биться, катаясь по кирпичам, пока кто-нибудь не умрет или не признает свое поражение.

— Че слабо, слабо сука в меня шмальнуть? — спросил он, выплюнув окурок себе под ноги. Судя по его наглому и ехидному лицу, он с поля брани бежать не собирался, а наоборот, скривив свой рот в нахальной улыбке, обнажил на клыке «рандолевую» фиксу, которую ему вставил знаменитый бандит Ванька Залепа.

— Дурак ты, Фикса! Да нужен ты мне, как зайцу подтяжки, — сказал Краснов и сунул наган за пояс своих брюк. — Ты так и не понял, что детство давно уже кончилось, а ты все еще в казаки-разбойники играешь! Твое дешевое царство мне не нужно, а за Ленку я застрелю любого и тебя в том числе. Забудь ее и иди своей дорогой, нам все равно не по пути, — сказал он, надевая свой пиджак.

Фескин как-то равнодушно поглядел на свой видавший виды «поджиг» и, ухмыльнувшись блатной компании, зашвырнул его далеко в церковные руины. Возможно, до него дошло, что самопал нагану не ровня, а значит, ему больше не нужен. «Поджиг» еще не успел упасть на землю, как пацаны, мгновенно слетев со своих насиженных мест, бросились искать его, рыская на ощупь в глубине подвала, эту бесценную для них железку.

Наверное, в ту самую минуту такого противостояния до него все же дошли слова, сказанные Красновым, и он понял, что детских игр больше не будет. Не будет ни «казаков-разбойников», ни «горелок», ни самокатов на подшипниках по Благовещенской улице до самого Днепра. Будет теперь все иначе. Будет — взрослая жизнь, которая уже через год изменит судьбу каждого из них. Теперь судьбы Краснова и Ферзя окончательно и надолго разошлись, словно это были в море корабли и они еще не знали, что убежит много воды, прежде чем они вновь увидят друг друга.

Все заметили, что Краснов со своим наганом и независимостью стал для него не просто соперником в делах амурных, а самым настоящим заклятым врагом. От закипевшей в Сашкиной груди ненависти, злобы и простого мальчишеского отчаяния, он никогда не смог бы простить Краснову его смелости и прямолинейности. Ведь сегодня Валерка, на глазах всех пацанов, которые считали Ферзя авторитетом, одержал победу и старался принизить его значимость среди поселковых ребят. Ферзь никогда не прощал такого отношения к себе. Прищурив глаза подобно хищнику, он сказал:

— Давай фраерок, на кулаках биться, или ты без «волыны» не в состоянии за себя постоять!?

Ферзь знал, точно знал, что запросто уложит Валерку с первого удара. Ведь он всегда рассчитывал на свою силу и ту природную наглость, что досталась ему от его бандитского папаши, промышлявшего по Смоленску разбоями.

— Я на тебя, Саша, плевать хотел с высоты этой колокольни! Нет у меня желания биться с тобой на кулаках! Твое мифическое царство над этими пацанами, мне совсем не нужно! — равнодушно сказал Валерка. — Ты Сашка, просто дурак! Ты хочешь, остановить прошедшее время и совсем еще не понимаешь, что ты уже не сопливый пацан, а взрослый мужик. У нас с тобой Ферзь, очень разные представления об этой жизни, да и пути в ней абсолютно разные, — сказал спокойным голосом Валерка, не сдавая своих позиций.

Пацаны, собравшиеся поглазеть на разборки, в тот миг так ничего и не поняли из происходящего. Червонец со стволом мог вполне поставить Ферзя на место, но делать этого почему-то не стал!? И тогда всем стало ясно, что ему это не надо. Не надо…

Пока соперники разбирались между собой в споре, на выстрелы, прозвучавшие в руинах, поспешил местный участковый милиционер, который и поставил окончательную точку в их споре.

Местный легавый дядя Жора, был из рабоче-крестьянских органов милиции и прекрасно знал, что кто-то из пацанов просто балуется найденным где-то огнестрелом. Но, все же, исполняя долг, он на всякий случай вытащил револьвер, чтобы своим вооруженным видом навести на дворовую шпану настоящий страх. Держа в руке потертый временем милицейский наган, он стал аккуратно переступать через кирпичи, стараясь быть незамеченным. Но пронзительный свист прозвучал над головой милиционера и многогранным эхом отразился от стен разрушенной церкви, предупредив всех о приближающейся опасности.