Я - Русский офицер! - [2]

Пацаны, видели его незаурядность, ум, доброту, потянулись к Червонцу, забывая о том, что королем района слыл новоявленный и наглый Сашка Ферзь.

Со временем все встало на свои места. Каждый из этой компании по мере взросления сам себе определял свое место в жизни. Кто шел учиться в ФЗУ и другие училища, а кто — воровал с Ферзем на колхозном рынке и в трамваях, совсем не представляя себе другой жизни.

Однажды…

Случилось это в то время, когда для Краснова вся дворовая суета надоела и в его судьбу незаметно, но уверенно вошла симпатия всего района — Леди. Ферзь, как претендент на руку и сердце девчонки, подобной наглой выходки от Червонца не ожидал. Он всегда считал, что она создана для него, и никто из ребят не имеет права посягать на якобы его «собственность». Но все случилось иначе. Ленка, вопреки вниманию и ухаживаниям Ферзя, просто выбрала Валерку, как человека, в котором она видела свою любовь и настоящее девичье счастье. Это и стало тем яблоком раздора, тем детонатором, который просто взорвал Ферзя и привел его на тропу войны со своим бывшим товарищем. Жажда реванша и мести за свой проигрыш в делах любовных, заставили его пойти на крайние меры. Все слилось воедино, и он твердо решил на глазах всей дворовой шпаны расправиться с Красновым и вернуть себе объект своего вожделения и любовных мечтаний, окончательно закрепив свое лидерство посредством кулаков.

Стрелка была забита им по всем канонам бандитских законов. Посмотреть на бой «быков» и расправу Ферзя над Червонцем, собралась вся поселковая шпана. По закону жанра, место для кровавой дуэли было намечено в руинах старой церкви, разбитой коммунистами еще в период борьбы с мракобесием и религией. Вот там, среди битого кирпича и ржавых крестов, упавших во время взрыва с куполов, должна была состояться настоящая жиганская разборка, которая и должна была поставить точку в споре между двумя влюбленными «маралами».

Ферзь к тому времени поднаторел и набрался опыта в подобных делах отстаивания своих личных интересов. Он был полностью уверен, что в несколько секунд сможет справиться с соперником, и тогда Леди, как переходящий приз, вновь вернется к нему на правах победителя.

Развалины храма в тот день гудели, словно трибуны легендарного Колизея. Все пацаны думали, что крепкий и наглый Ферзь сможет одержать верх, а Краснов будет повержен на этом ристалище, как тевтонский воин во время ледового побоища.

Рассевшись на камнях, как в партере театра, пацаны, как обычно, закурили собранные на улице окурки и замерли в ожидании настоящего зрелища, бурно обсуждая предстоящие эпохальные события нашего двора, которые должны были сменить существующую власть.

Ближе к началу великого поединка, в широких дверях храма в компании с Синицей и своими приближенными, появился сам Валерий Краснов. Синий бостоновый костюм из военного отцовского отреза, сидел на нем как на дорогом манекене в городском универмаге. Это придавало ему не только уверенность, но и тот шарм, от которого млели почти все девчонки нашего рабочего поселка. Его респектабельный вид настолько поразил пацанов, что они единодушно пришли к мнению, что Валерка пришел сдаться Ферзю без боя и зрелища, ожидаемого несколько дней, просто не будет.

В отличие от Краснова, Саша Ферзь появился на назначенный поединок со своей блатной шпаной. Войдя в храм через запасной вход, который еще в двадцатые годы был наполовину разрушен взрывом динамита. Фескин, ввиду своего социального происхождения не мог похвастаться богатством своего гардероба. Его старое ФЗУшное галифе, да залатанная льняная рубаха, подпоясанная солдатским ремнем, придавала ему вид эдакого взбунтовавшегося пролетария, угнетенного жирными «котами» капитализма. За поясом его брюк, как огнестрельное оружие многозначительно торчала рукоятка «поджигала», перемотанная черной изоляционной лентой. Он с небывалым гонором поднялся на груду битого кирпича и встал перед Валеркой, словно Дантес перед Пушкиным, зацепив свои пальцы за старый, потертый и видавший виды, древний солдатский ремень. Во рту его торчала папироса, которая как знак устрашения, перекатывалась языком из одного угла к другому, показывая, таким образом, свое пренебрежение и доминирование над соперником.

— Ну что, фраерок кучерявенький, будем рамсы качать, кому с Ленкой ходить!? — спросил Ферзь на блатном дворовом жаргоне, стараясь навести на Краснова страх.

Но Валерка без всякого страха взглянул на вождя «красножопых», как он его называл, и довольно спокойно ответил:

— Это Ферзь, не тебе решать, с кем будет встречаться Леди. Ее спросить надо или ты ее чувства в счет не ставишь? А уже потом, как она скажет, будешь мне свои зубы прокуренные показывать, — ответил Краснов довольно мирно, что повергло Фескина в еще большее бешенство.

— Да я тебя, сученыш, порву, как обезьяна газету! — завопил Ферзь, и, выхватив свой «поджиг», направил его в Краснова. — Нашпигую тебя сейчас сука гвоздями, что на жопу свою больше не сядешь!

Даже после такого выпада, Краснов остался спокоен как памятник Сталину, стоящий возле областного комитета партии. Предчувствуя, что без драки не обойтись, он скинул с себя пиджак и подал его Славке Синице, который бросил компанию Ферзя за его криминальные склонности. Он стоял позади Червонца, из-под козырька кепки глядя на своего бывшего друга, ухмыляясь и зная, что приготовил Червонец для этой встречи. В ту самую секунду все увидели, как за поясом брюк Краснова черным воронением блеснула рукоятка револьвера. Ферзь, завидев ствол, на минуту опешил и даже сделал шаг назад, но вовремя взял себя в руки. Наличие пистолета придавало Валерке какую-то уверенность, поэтому Фескин рисковать своим здоровьем не стал, а перешел на простые бульварные оскорбления, стараясь хоть словом, но все же зацепить Валерку на рукопашный поединок.