Я - Русский офицер! - [28]

Вопросы сыпались как из рога изобилия, и он не видел им конца. В эту горькую для себя минуту только Ленка разделила его одиночество, но даже она не в силах была помочь его горю, которое тяжелым грузом опустилось ему в душу. Было такое ощущение, что какая-то неведомая черная сила положила ему на грудь тяжелую и холодную гранитную плиту, под тяжестью которой он задыхался, и чувствовал себя абсолютно разбитым.

— Слушай, Леночка, может, мы сходим к дяде Моне. Он все знает. У него есть знакомые в НКВД. Может он сможет, что посоветовать, чем-то помочь? — сказал Валерка, ища малейшую зацепку, чтобы помочь матери. — Я так больше не могу. Надо что-то делать…

— Пошли! Ты же знаешь, где он живет, — ответила Леди, держа Краснова под ручку.

Дорога была недолгой, и уже через десять минут Валерка постучал в полуподвальное окно на Ленинской. Там еще горел свет, и было видно, как старый еврей Моня колдует над чьими-то сапогами. Через мгновение послышался кашель сапожника и шарканье его тапочек по полу.

— Кого Бог принес в столь поздний час? — спросил он, не открывая дверей.

— Это я, Краснов, — сказал Валерка.

— А, Валеричка! Это Ви? У вас, что опять мячик лопнул? — спросил Моня, лязгая засовами. — Проходите милейший, старый еврей Моня Блюм, всегда рад таким гостям! — залепетал он, тряся своей козлиной бородкой. — О, да вы, Валеричка, сегодня с барышней? Что привело вас в мою еврейскую келью?

— У меня, дядя Моня, горе. Я пришел к вам за советом и надеюсь, что вы, что-то подскажите мне, — сказал Валерка, и его глаза в один миг заблестели от выступивших в них слез.

— Обычно Моня Блюм сапоги да шкары тачает, и советов не дает. У нас же есть Советы, может они, что и посоветуют вам? Ви, молодые люди, чай пить будете? — спросил Моня, ставя медный чайник на чугунную плиту.

— Холодно на улице, неплохо бы кипяточком погреться! — сказала Леди, присаживаясь невдалеке от печи и, протягивая к раскаленной докрасна «буржуйке» свои озябшие руки.

— А вы, Валеричка, мне барышню-то свою представить забыли! Кто это такая? Не невеста ли, али подруга, какая? — спросил еврей, лукаво прищуриваясь.

— Подруга! — ответил Валерка. — Просто подруга, Леночка!

Ленка улыбнулась улыбкой Моны Лизы и, набравшись духа, сказала:

— Врет он, дядя Моня! Я его настоящая невеста! Мы с ним целый год встречаемся. Я думаю, что этого срока хватит, чтобы взять меня замуж.

Моня также улыбнулся и, восхищаясь смелостью девушки, сказал:

— Вот, Валеричка, девушка сама вам предложение сделала! Смелая девчонка! Такую беречь надо! Так, что вас привело мои юные друзья!? — спросил он, закидывая свои очки на голову.

Валерка, слегка разомлев от тепла, исходившего от печи, снял с себя кожаную куртку и свой видавший виды летный отцовский шлем. Повесив его на спинку стула, он начал свой рассказ:

— Вы совсем ничего не знаете? — спросил Валерка, делая удивленные глаза.

— А что, Моня Блюм должен знать? Я же не пророк Моисей! Если бы я знал, что будет завтра, я уже был бы, наверное, этим святым Моисеем или самим Иисусом!

— Вы знаете, а моего отца, дядя Моня, НКВДешники расстреляли! — сказал Валерка, еле выдавливая из себя слова. — Маму тоже вчера чекисты арестовали. Я не знаю, что мне делать. Квартиру опечатали. Меня хотели в приют отправить, для детей врагов народа, в Ярцево.

— Что вы, что вы, говорите, Валеричка! Это же не может быть! Я знавал же вашего батюшку Леонида Петровича! Это же честнейший, золотой человек! Редкостной порядочности мужчина! Я, честно скажу, Валеричка, я искренне скорблю вместе с вами. Моня Блюм, всем сердцем скорбит по вашей утрате! А матушку-то, за что ж арестовали эти сатрапы? — спросил дядя Моня, ничего не понимая.

— За то, что она жена немецкого шпиона! — ответил Валерка, вытирая вспотевшие ладони о свои брюки.

— Вот-вот, я говорил вам, что придет тот час, когда немцы вернутся в Россию. Они никогда не смирятся с Версальским договором. Это все их, их происки! — сказал еврей, открыв крышку чайника.

— Причем тут немцы? — спросил Валерка, ничего не понимая.

— А притом, Валеричка, что они через свою агентуру шепчут товарищу Сталину на ухо, каких военных начальников надо в лагеря сослать, а каких расстрелять. Они к войне готовятся! Я точно знаю! Гитлер, мать его, ети…

— Да нет же! Мы же друзья! Да и товарищ Молотов заключил с ними договор о дружбе! Нет, этого не может быть! — возмутился Краснов, стараясь оттолкнуть от себя позицию старого еврея. — Я в это не верю!

— Верить, не верить это дело ваше! — сказал Моня и, достав три кружки, налил в них кипятка. Затем, бросив в них щепотку сушеной морковки с боярышником, подал этот «чай» гостям. Достав из ящика блюдце с колотым кусковым сахаром, он поставил его перед ними и сказал:

— Пейте гости дорогие, чем богаты — тем и рады! Так что было дальше? — спросил Моня, вновь переходя к разговору.

Валерка рассказывал, как приходили чекисты. Как били отца и увезли в тюрьму. Как приходил паренек и приносил от отца письмо. Как вновь пришли чекисты и уже арестовали мать. Иногда он срывался, и слезы горечи накатывали на глаза, но присутствие Ленки не давало выплеснуть свои эмоции сильнее и глубже. Она словно успокоительная таблетка только одним взглядом возвращала его в нормальное состояние.