Я - Русский офицер! - [30]

Ленка, от неописуемого удовольствия и счастья, обняла Валерку, повиснув у него на шее. Все в ту минуту говорило, что ни Краснову, ни Леди, не хотелось отпускать друг друга. Но Краснов настаивал. Ленка последний раз чмокнула его в щечку и, улыбнувшись, пошла домой.

Валерка продолжал оставаться в тени большого тополя, который рос как раз напротив Ленкиного подъезда. Девчонка, дойдя до двери, открыла её, и струйка света от лампочки, скользнула через весь двор. Ленка обернулась, чтобы помахать своему Валерке и в эту самую минуту из подъезда вынырнул участковый. Он грубо схватил Леди за воротник и втянул её за двери подъезда. Струйка света, только что освещавшая двор, мгновенно погасла.

Краснов в три прыжка подскочил к двери и замер, прислушиваясь к их разговору. От напряжения он слышал даже стук своего сердца, слышал свое глубокое дыхание. Все его мышцы напряглись, словно перед прыжком тигра. Он слышал, как участковый, разогретый дозой картофельного самогона, сейчас приставал к девчонке, расспрашивая её:

— Где твой хахаль, сука? Я ведь знаю, что он где-то рядом! Я все равно поймаю его! — сквозь зубы говорил дядя Жора.

— Я не знаю! Как он сегодня убежал, после этого я его не видела, — смело, как по-заученному, отвечала Леди.

— Нет, ты врешь! Ты, все врешь, гадина! Или ты хочешь вместе с ним загудеть в санаторий имени Феликса Дзержинского? — спросил участковый с акцентом угрозы.

— Да иди ты…,- сказала Ленка и, оттолкнув от себя участкового, спокойно пошла домой.

Дядя Жора, не ожидавший такого к себе отношения, просто опешил. Его глаза налились кровью, как у быка, но преследовать Леди он не стал, а лишь выругался матом вслед уходящей девчонке, да крикнул ей вслед:

— Умоешься кровавыми слезами, дура малолетняя!

В это время Краснов стоял за дверью, крепко сжимая рукоять отцовского револьвера. Сейчас он испытывал лишь одно желание — желание влепить в голову этому рьяному милиционеру весь барабан, чтобы раз и навсегда избавить соседей и своих друзей от этого самодура и алкоголика.

Расстроенный разговором с девушкой, легавый, приоткрыв двери, напоследок обернулся, глядя, как Ленка входит в квартиру. Именно в эту секунду, в этот миг, что-то тяжелое опустилось на его голову. Искры снопом брызнули из глаз, словно из-под наждачного камня.

Дядя Жора, оглушенный тяжелым французским револьвером, инстинктивно схватившись за голову, рухнул в черную бездонную яму дверного проема. Сколько пробыл он без сознания, милиционер не знал. Очнулся он от жуткого холода, пронизавшего все его тело. Зубы стучали, а голова раскалывалась от адской боли. Потрогав затылок, участковый обнаружил огромную шишку, которая выпирала из-под его жиденьких волос.

— Сученок! Как больно саданул! — сказал он вслух, и потянулся рукой за своим револьвером. Но, увы — кобура была пуста!

Ужас мгновенно охватил дядю Жору. За потерю табельного нагана ему грозило полное служебное несоответствие. Хорошо, если руководство переведет его в постовые. Хорошо, если доверят убирать собачьи фекалии в милицейском питомнике. Правда — это было в лучшем случае, но у дяди Жоры и так хватало взысканий, которые ставили крест на его службе.

Мысли путались, да в придачу эта дурацкая головная боль не давала полноценно оценить сложившуюся обстановку.

«Краснова работа»! — подумал участковый и, приподнявшись с земли, встал на корточки. Несколько секунд он рукой шарил в темноте в поисках форменной фуражки. Нащупав, он одел её на голову и со стоном встал. Форменные галифе, и сапоги были все в каком-то дерьме. Дядя Жора с брезгливостью отряхнул куски дворовой грязи, перемешанной с кошачьими и собачьими испражнениями и, достав из кармана спички, стал зажигать их, всматриваясь в темноту ночи. Его еще не покидала надежда, что наган просто выпал из кобуры, когда его от подъезда, тянули к этой помойке. Он чиркал, чиркал и чиркал спички, пока они не закончились. Табельный револьвер канул, словно в небытие…

Чувства горечи, обиды и ненависти на Краснова, с новой силой закипели в его груди. Ему хотелось самолично поймать этого щенка, и сделать с ним нечто такое, что даже смерть показалась бы ему небесной благодатью и избавлением от физических страданий.

— Гаденыш! Поймаю, убью! — сказал он в темень двора, надеясь, что Краснов в эту секунду наблюдает за ним.

— Поймаю, сучонок! — заорал он вновь в темноту, махая своим огромным кулаком.

Не знал дядя Жора, что потеря табельного револьвера обернется ему не просто скандалом и увольнением из органов, но и дальнейшим арестом. Все его страсти по новой трехкомнатной квартире Красновых, так и останутся несбыточными мечтами, и теперь ему всю жизнь, бывшему околоточному, придется ютиться в одной комнате, в деревянном рабочем бараке, по соседству с огромными черными тараканами.

Серьезный разговор

Уже с самого утра, Валерка сидел на лавке во дворе дома, где находилась мастерская дяди Мони. Развешанное перед ним белье скрывало его от любопытных глаз, как соседей, так и проходящих мимо мастерской людей.

Выждав момент, когда старый еврей спустился в свою мастерскую, Краснов стремглав бросился следом. Ему не терпелось узнать, как отнесся Фатеев к его посланию.