Я просто хотел, чтобы всё было хорошо - [47]

Когда я вышел в зал с едой, то увидел ее. Мою первую любовь, она кормила ребенка, но сидела одна. Я решил поздороваться.

— Привет, Ань, давно не виделись, ты теперь в Твери?

— Я вас знаю? — ответила девушка?

— Это же я, Вилл, неужели я так сильно изменился с 11 класса?

— Ой, извини, ну, ничего, богатым будешь, присаживайся, поболтаем, пока я Ксю кормлю.

— Так как ты здесь оказалась?

— Вышла замуж, переехала.

— Но ты же всегда хотела жить в NN.

— Сердцу не прикажешь, Вилл.

— Твоему-то точно.

— Я бросила там работу учителя, на которого выучилась, единственная с курса, кто по специальности был устроен, у него была здесь своя квартира.

— Почему была?

— Сейчас дойду до этого.

Было видно, что ей хотелось рассказать о какой-то несправедливости, у меня так же, если что-то случается, то обязательно пытаюсь поделиться, так становится легче.

Аня продолжила:

— Мы жили душа в душу, пока я не забеременела, это в его планы не входило, вообще, в мои тоже, но я решила оставить ребенка, а он решил оставить меня. Так я оказалась беременной на улице, потом я сняла комнату здесь.

— А почему не уехала обратно?

— Стыдно стало, никто не хотел отпускать, сестра, мама, папа, все твердили, чтобы не ехала, многое потеряю и вообще, счастья там не будет, не послушала.

— Но разве твой ребенок для тебя не счастье? Не хотела бы его — не рожала, разве не так?

Она вздохнула:

— Так-то оно так, но, понимаешь, тяжело быть матерью-одиночкой, дело даже не в деньгах, а в том, что это потребляет все свободное время, это ответственность, к которой я не была готова, теперь приходится справляться, ей уже три года, скоро полегче должно стать, а пока она очень капризная.

— Выглядите мило, она на тебя похожа, у нее такие же красивые глаза.

Аня улыбнулась, глаза ее были очень уставшими, как будто человеку было очень тяжело, по глазам всегда можно понять не сиюминутное настроение, а общий посыл в жизни, так что даже если она сейчас была в хорошем настроении, глаза выдавали грусть.

— Спасибо, надо было выходить за такого парня, как ты, но я всегда больше тяготела к совсем плохим парням, не то чтоб ты был хороший, тоже хулиган еще тот, но тихий какой-то.

— Да, именно поэтому ты после поездки и начала с диджеем встречаться, помнишь?

— Помню, он умел общаться, а ты не хотел даже пытаться этим заняться.

Я тяжело выдохнул:

— Признаться честно, я и сейчас не особо этому научился.

— Тоже тяжелое время?

— Да, Ань, забавное совпадение.

— Не хочешь заглянуть к нам с Ксю сегодня? Мы тебя покормим, настроение появится.

— Вечером разве что, тогда можно, часов в девять.

— Хорошо, буду ждать.

Я поцеловал ее в щеку и понес тарелки на полку для грязной посуды. Я вышел на улицу и словил странное ощущение, нет, Аня не притягивала меня, это больше было похоже на то, что ты уехал в далекое путешествие, лет так на десять, обколесил мир, а когда вернутся, то сразу с поезда ты видишь знакомые улицы и будто трогаешь их, дергаешь за нити прошлого, а потом заходишь в свой дом, где ничего не изменилось. (Хотя этот дом изрядно располнел, надо признать.) В этом доме ты трогаешь вещи, которые трогал много лет назад, проводишь пальцем по столу, собирая пыль, ты плачешь, но вы знаете — это не тот плачь, от которого тебе плохо, это не слезы радости, это вода просветления, она как душ для души, дает гармонию с самим собой.

Я ждал девяти вечера, гуляя по городу и слушая музыку, адрес она забила мне прямо в телефон. Когда пришло время, я позвонил в домофон, и она, даже не спрашивая, кто это, открыла мне дверь. Жила она в сталинке, из-за высоты потолков лестница строилась квадратами, первый этаж был чуть приподнят, а по классической традиции внизу была устроена свалка особо одаренными местными жителями. Сам подъезд был пестрых цветов, но заметно было, что дом очень старый, на переходе стены к потолку виднелась черная плесень, которую было очень хорошо видно благодаря желтым стенам и, собственно, белому потолку, хотя он уже не такой белый был. Она жила на четвертом этаже, мимо проносились двери квартир, и, скажу я вам, они были небедными. Но это классическая система устройства, моя квартира — мое, а все остальное мне все равно. Таким образом и мусор во дворах появляется, и балконы достраиваются чуть ли не в отдельные дачи, и подъезды исписываются и изгаживаются, это отличительная особенность нашей страны, которая проявляется буквально во всем, не мое и хрен с ним. Когда она открыла дверь, я заметил, что она очень сильно накрасилась, подвела глаза так, что это было похоже на две черные дыры. Я спросил, не плесенью ли она это сделала с первого этажа, Аня лишь хихикнула и сказала, что ни капельки я со школы не изменился. А я и не планировал меняться, все, что я хотел бы изменить в себе — это меньше принципов, больше честного общения и довольства жизнью, характер меня мой всегда устраивал.

Аня накрыла стол прямо в комнате, собственно, больше было негде, кухня была общая, поэтому приходилось тесниться втроем. Ксюша спала в своей колыбельке весь вечер и ни капли не мешала своей матери пытаться устроить свою жизнь, золотой ребенок, жаль, что отец конченый. Она села прямо возле меня, даже не напротив, и налила по бокалу вина. Вино — это то, что мне сейчас было нужно, поэтому я не отказался.