Я просто хотел, чтобы всё было хорошо - [23]

Общение у нас всегда хромало, нас связывают долгие годы совместной жизни на общей улице в родном городе, но вот близкого чего-то, каких-то слезливых тайн мы достигали только будучи пьяными, тогда души были нараспашку, каждый говорил то, что думал, то, о чем переживал, это было искренне. Проблема только в том, что людям сложно делать то же самое без всяких стимуляторов, поэтому нужно было или регулярно вместе пить, чтобы понимать, чего человек хочет, что ему не нравится, или копился ворох проблем, которые было довольно сложно исправить, ведь решить одну — это легко, а когда у тебя гора обид, то разгребать уже не так легко. Я, кстати, понял, что мы как-то не так общаемся только тогда, когда уже перестали общаться вовсе, и я пошел к своему психологу. Без понятия, где они сейчас, но я скучаю. Я вообще странный человек, ей Богу, я скучаю даже по выродкам из училища, которые меня унижали, я, знаете ли, тот парадокс, который вроде и замкнут, и тих, но при этом хочет, чтобы рядом были люди, даже если они ведут себя, как свиньи, вроде задир и другого быдла.

На этом этапе я включил свой старый телефон и написал обоим друзьям: «Привет, как жизнь?»

Такие sms писать труднее всего, ты не виделся и не общался с человеком уже столько лет, а тут врываешься в его жизнь, теребишь старые воспоминания, захочет ли он говорить после всего того, что произошло?

Жизнь у нас была такая общажная, немного общего быта, споры о том, кто и что убирает и т. д., однажды мы устроили на съемной квартире бассейн в квартире, я даже выложил это в Интернет, на пару дней ролик завирусился, и мы чувствовали себя знаменитыми. Но как будто в таком корабле появилась трещина, пошла она постепенно и дошла до того, что общение было на уровне привет-пока. Я очень волновался по этому поводу, часто мы начали срываться друг на друга, и я стал ждать того момента, когда кто-то скажет, что съезжает, сама коммуна стала нас тяготить, никто не хотел делать что-то вместе. Раньше мы играли в настольные игры, приставки, смотрели фильмы, ходили гулять, в кино, это все закончилось. Похоже на то, как прерывается букетно-конфетный период, и ты не понимаешь, зачем ты и как попал сюда. Тогда у нас были возможности делать то, что мы захотим, но в итоге каждый решил не делать ничего. Мне грустно от того, что я не мог об этом с ними поговорить, не знаю, чувствовали ли они то же самое, когда-то мы мечтали о том, чтобы, когда придет время, купить дом этажа в три, ну, когда разбогатеем, знаете эти мечты? Даже они были общими, у нас появятся семьи, но мы непременно будем вместе, дети наши будут вместе, но уже на тот момент каждый сидел в своем углу и злился на другого. Можно бы было поговорить, но, как я уже сказал, это сложно. Думаю, не для меня одного, а вообще для всех людей, даже психологов.

Психолог спросила, если у вас все так, то зачем тебе такие друзья? Но ответить я не мог, это как родственники, даже если они уже не те, кем были раньше, я все равно их любил и был готов продать все до последнего, если им это было нужно, в любое время дня и ночи помочь, если бы меня об этом попросили. Она говорила, что они тянут меня вниз, потому что бездействуют и не имеют амбиций, с этим я был частично согласен, но хотел вытянуть их, хотел, да не хватало сил.

У нас были такие счастливые моменты, как у настоящей семьи, однажды мы втроем поехали в Черногорию, это было нечто потрясающее, там столько всего произошло, вне дома мы менялись и становились теми самыми родными людьми. Но почему квартира на нас так действовала, да к тому еще и засасывала — было не ясно. Так вот, мы отправились через Москву перелетом в Тиват. В первом же отеле мы в пьяном угаре, при игре в «Пол — это лава» случайно разнесли стеклянные обрамления картин, в тот же день Андреич спьяну решил пожарить сосиски и лег спать, в итоге чуть было не пожарил целый гостиничный номер. В другом отеле, а мы передвигались по городам, чтоб не сидеть в одном месте, мы оставили ночью много посуды на балконе, а ночью я лежу и думаю, ничего себе, какой сильный ветер, аж черепицу с крыш срывает и она падает на дорогу, издавая такой треск и гам, а на утро оказалось, что это наша посуда билась, а черепицу в Черногории делают на совесть, и никакой ветер сдуть ее не может. Тогда все мы работали, могли себе это позволить, я трудился в строительной фирме, где занимался написанием статей, там же делал карикатуры для местного журнала, рисовал всякие домики с юморесками. Работа была интересная и довольно свободная, позволяла прокачивать себя и как художника, и как текстовика.

Я, воодушевившись поездками, начал предлагать ребятам пробовать переехать на постоянку, да, это дорого, не факт, что получится, но все же я рассмотрел все варианты: покупки гражданств, учебы, житья без документов, я был готов к таким авантюрам, но уже тогда костлявая рука душной бетонной коробки крепко держала их и не хотела отпускать.

Когда мы вернулись из Черногории, снова ощущали ту самую дружбу, еще какое-то время этот запал прямо-таки летал по квартире, но, ничем не подпитываемый, быстро улетучился и снова стал серым и убогим.