Я приду плюнуть на ваши могилы - [21]

— Охотно, — ответил я. — Мне нужна разрядка.

Она не могла удержать улыбку и, как только закончился завтрак, я вышел за ней во двор. Эта девчонка не могла злиться долго.

Мы играли в теннис где-то до полудня. Я уже не чуял под собой ног, и у меня потемнело в глазах, когда с одной стороны подошла Джин, а с другой явился Декс. Они были в таком же плачевном состоянии, как и я.

— Привет! — сказал я Джин. — Кажется, вы в прекрасной форме.

— Посмотрели бы лучше на себя, — огрызнулась она.

— В этом виновата Лу, — утверждал я.

— Я так же виновата в этом, как и в том, что старина Декс словно лимон проглотил! — возразила Лу. — Все вы сильно перебрали, вот и все. Ох, Декс! От вас несет ромом на пять метров.

— Ли сказал мне — на два метра, — бодро отозвался Декс.

— Неужели это я сказал вам такое?

— Лу, — сказал Декс. — Идите играть со мной.

— Это нечестно, — сказала Лу. — С вами должна играть Джин.

— Увы! Это невозможно! — сказала Джин. — Ли, прокатите меня разок вокруг дома до завтрака.

— Но в котором часу здесь завтракают? — возмутился Декс.

— У нас нет определенного часа, — сказала Джин, Она взяла меня под руку и потянула в сторону гаража.

— Возьмем машину Декса? — сказал я. — Это удобнее, она стоит первой.

Она не ответила, а крепко вцепилась мне в руку и намертво прилепилась ко мне. Я изо всех сил старался болтать обо всякой ерунде, но она по-прежнему ничего мне не отвечала. Джин выпустила мою руку, только чтобы сесть в машину, но едва я устроился за рулем, как она снова приклеилась вплотную, но так, чтобы не очень мешать мне вести. Я дал задний ход, развернулся и одним рывком проскочил въездную аллею. Решетка была открыта, и я повернул направо. Я не знал, куда ведет эта дорога.

— Как тут выехать из этого городишки? — спросил я Джин.

— Все равно как… — прошептала она.

Я взглянул на нее в зеркало. Глаза ее были закрыты.

— Ответьте же, наконец, — настаивал я. — Вы слишком много спали и слегка одурели от этого.

Она метнулась ко мне, как безумная, и схватила мню голову обеими руками, чтобы поцеловать меня. Я благоразумно затормозил, так как это значительно уменьшило видимость.

— Ну, поцелуй же меня, Ли!..

— Подожди хоть, пока мы не выедем из города.

— Ах! Мне все равно. Люди?.. Пусть все узнают об этом.

— А как же твоя репутация?

— Можешь не беспокоиться. Поцелуй меня.

Поцеловать… Это ничего, если продолжается пять минут, но я не могу делать это не переставая. Спать с ней и вертеть ее в разные стороны — согласен. Но не целовать. Я с трудом высвободился.

— Будь благоразумной.

— Ли! Ну, поцелуй меня. Пожалуйста.

Я снова прибавил скорость и свернул в первую же улицу направо, потом налево — я пытался хорошенько встряхнуть ее, чтобы она отцепилась от меня и занялась чем-нибудь другим, но с этим паккардом ничего нельзя было поделать. В нем абсолютно не трясло. Она воспользовалась заминкой, чтобы снова оплести руками мою шею.

— Можешь быть уверена, что в этом местечке о тебе будут рассказывать презабавные вещицы.

— Пусть их себе рассказывают хоть в пять раз больше. До чего они будут раздосадованы, когда…

— Что когда?

— Когда узнают, что мы скоро поженимся.

Честное слово, быстро же продвигалось дело с этой девицей! Встречаются ведь некоторые особы, на которых это действует, как валерьянка на кота или дохлая лягушка на фокстерьера. Им хочется повиснуть на вас на всю оставшуюся жизнь.

— А мы скоро поженимся?

Она наклонилась к поцеловала мою правую руку.

— Можешь быть уверен.

— Ну и когда?

— А прямо сейчас.

— Только не в воскресенье.

— Почему? — спросила она.

— Нет. Это идиотизм. Твои родители не дадут согласия.

— Мне все равно.

— Но у меня нет денег.

— Нам хватит на двоих.

— Мне едва хватает одному, — сказал я.

— Мои родители нам помогут.

— Не думаю. Твои родители совсем меня не знают. Да и ты, впрочем, знаешь меня немногим больше.

Она покраснела и спрятала голову у меня на плече.

— Нет, я знаю тебя, — прошептала она. — Я могла бы описать тебя по памяти всего, с ног до головы.

Мне захотелось проверить, как далеко это у нее зашло, и я сказал:

— Немало женщин могли бы описать меня таким манером.

Она не отреагировала.

— Мне все равно. Теперь они больше не смогут этого сделать.

— Но ты же ничего не знаешь обо мне.

— Я ничего не знала о тебе..

И она принялась напевать песенку Дюка, которая начинается этими словами.

— Ты и сейчас знаешь обо мне не больше, — уверял я.

— Ну, тогда расскажи мне, — сказала она, перестав петь.

— В конце концов, — сказал я, — не вижу, каким образом я мог бы помешать тебе выйти за меня замуж. Если только я не уеду. А у меня нет никакого желания уезжать.

Я не прибавил «пока не овладею Лу», но слова мои значили именно это. Джин приняла все за чистую минуту. Я крепко держал эту девочку в руках. Теперь надо было ускорить осаду Лу. Джин положила голову мне на колени и втиснула свое туловище на остаток сиденья.

— Так расскажи мне, Ли. Я тебя прошу.

— Хорошо, — ответил я.

Я наплел ей, что родился где-то в Калифорнии, что мой отец приехал из Швеции, и поэтому у меня белокурые волосы. У меня было трудное детство, так как родители были очень бедны, и в возрасте лет девяти, — это было во времена великой депрессии — я уже играл на гитаре, чтобы заработать себе на жизнь; а затем, лет в четырнадцать, мне посчастливилось встретить одного типа, который заинтересовался мной и взял с собой в Европу, в Великобританию и Ирландию, где я и провел с десяток лет.