Предисловие
В этой жизни очень важно судить обо всем a priori. В самом деле, толпа легко впадает в заблуждение, а отдельные особи — никогда. Не воспринимайте сказанное как руководство к действию: живите по наитию. Ведь самое главное — это любовь, любовь во всех ее проявлениях, любовь к красивым девушкам, а еще — музыка, музыка Нового Орлеана, музыка Дюка Эллингтона. Все остальное несущественно, все остальное уродливо, и доказательством тому служит история, которую я собираюсь вам рассказать. История эта совершенно реальная, потому что я выдумал ее от начала до конца. Я просто спроецировал действительность под углом, отличным от прямого, на предметную плоскость нерегулярной волнообразной структуры с элементами дисторсии в условиях нагретой среды. Более строгого метода для написания историй в природе не существует.
Новый Орлеан 10 марта 1946 года
I
Колен завершал свой утренний туалет. Он вышел из ванной, обмотавшись большим мохнатым полотенцем, из которого торчали только ноги и обнаженный торс. Взяв со стеклянной полочки пульверизатор, он побрызгал себе на волосы ароматным летучим маслом. Янтарный гребень с легкостью разделил шелковистую копну на аккуратные оранжевые пряди, между которыми образовались борозды, подобные тем, что юный пахарь, вооружившись вилкой, прокладывает на гладкой сладкой поверхности абрикосового желе. Водрузив гребень на место, Колен вооружился щипчиками для ногтей и подрезал в уголках на манер челки кожицу век. По его мнению, это придавало взгляду особую выразительность. Подобную процедуру ему приходилось проделывать довольно часто, поскольку веки отрастали с неимоверной быстротой. Покончив с веками, Колен включил лампочку над увеличительным зеркалом, чтобы проверить состояние своего кожного покрова. Несколько угрей у крыльев носа нагло бросились ему в глаза, но, увидев свое отражение, в ужасе юркнули под кожу.
Довольный Колен выключил лампочку. Сняв с бедер полотенце, он принялся промокать последние капли влаги между пальцами ног. В зеркале напротив возник его блондинистый лик, и нельзя было не заметить, что Колен удивительно похож на Слима из Hollywood Canteen. Круглая голова, маленькие ушки, прямой нос, золотистая кожа. Колен часто улыбался своей блаженной младенческой улыбкой, и в такие минуты на его подбородке возникала маленькая складка. Он был высок, худощав, длинноног и ужасно мил. Имя Колен вполне ему подходило. Он был ласков с девушками и беззаботно-весел с друзьями. Он вообще всегда был бодр, если, конечно, не спал.
Колен проткнул пальцем дно ванны, и вода сразу же устремилась в это отверстие. Пол, выложенный светло-желтой керамической плиткой, имел необходимый наклон, и, стекая по желобу, вода лилась, как полагал наш герой, прямо на письменный стол нижнего соседа. Колен не подозревал, что совсем недавно сосед тайно переставил свой стол в другой конец комнаты, и, таким образом, вода теперь стекала на буфет с вермишелью.
Колен сунул ноги в тапочки из кожи летучей мыши и облачился в элегантный домашний костюм — вельветовые брюки с лампасами бутылочного цвета и атласную ореховую куртку. Он повесил полотенце сушиться, а коврик перекинул через край ванны и густо посыпал крупной солью, чтобы та впитала всю его влагу. Коврик тут же распустил слюни и покрылся гроздьями крошечных мыльных пузыриков.
Колен вышел из ванной и направился на кухню, чтобы проконтролировать финальный этап готовки. По понедельникам он всегда ужинал в компании Шика, жившего неподалеку. Несмотря на то что до понедельника еще оставалось целых два дня, Колену не терпелось увидеть друга и попотчевать изысканными блюдами, которые разработал и воплотил вдохновенный Николя, новый повар Колена. Шик и Колен имели много общего. Они оба были двадцатидвухлетними холостяками, им нравились одни и те же книги, только вот денег у Шика было поменьше. Колен был достаточно богат, чтобы жить в свое удовольствие и не работать на других, а Шик был вынужден каждую неделю навещать своего дядюшку в министерстве и занимать у него деньги. Скромное жалованье инженера не позволяло Шику жить так же, как рабочие, которыми он, по идее, должен был командовать. А управлять людьми, которые одеваются и питаются лучше, чем вы, прямо скажем, непросто. Колен помогал ему чем мог и часто приглашал на ужин. Шик, однако, был горд и старался гостеприимством друга не злоупотреблять, чтобы никто не знал, сколь живое участие Колен принимает в его судьбе.
В кухню вел светлый, застекленный с двух сторон коридор, с каждой стороны коего сияло по солнышку, потому что Колен любил свет. Повсюду сверкали до блеска начищенные латунные краны. Солнечные лучи, бесконечно отражаясь, создавали поистине феерическую картину. Кухонные мыши любили танцевать под звуки этих лучей, бьющих в краны раковины, и бегать наперегонки с солнечными зайчиками, которые в конце концов рассыпались по полу, словно желтые ртутные шарики. Колен мимоходом погладил грациозную серую мышь с блестящей шкуркой и очень длинными черными усами. Повар хорошо их кормил, но не раскармливал. Днем мыши вели себя скромно и тихонько игрались в коридоре.
