Пена дней - [4]

Колен внезапно замолчал.

— Что Николя? — переспросил Шик.

— Не буду говорить, у тебя аппетит пропадет.

— Ничего, — сказал Шик, — я уже почти все съел.

— И тут Николя взял бритву и отрезал ему голову. Потом он открыл кран, и в умывальнике оказался целый угорь, точнее, все его компоненты.

— И всего-то? Дай мне добавки. Я надеюсь, родственники этого угря по-прежнему живут у тебя в кране.

— Посмотрим, Николя туда специально подложил малиновую пасту… Послушай, а эта Ализа, которую вы обсуждали… кто она такая?

— Я как раз о ней сейчас думаю, — сказал Шик. — Я встретил ее на лекции Жан-Соля. Мы оба лежали на полу у кафедры. Вот тут-то я с ней и познакомился.

— Она красивая?

— Ну, как тебе сказать, — ответил Шик, — она такая милая…

Колен вздохнул.

Вошел Николя с индейкой.

— Поужинайте с нами, Николя, — предложил Колен. — Как верно заметил Шик, мы здесь все свои.

— Я хотел бы прежде заняться мышами, если вы, месье, конечно, не возражаете, — ответил Николя. — Но я скоро вернусь. Индейка нарезана… Вот соус…

— Ты никогда не ел такого соуса, — сказал Колен. — Он приготовлен из мякоти манго и можжевельника, и все это завернуто в мешочки из хорошо отбитого телячьего филе. Нужно нажать сверху, и соус будет вытекать струйками.

— Потрясающе! — воскликнул Шик.

— Объясни мне, как тебе удалось познакомиться с ней поближе, с этой Ализой? — не унимался Колен.

— Видишь ли, — начал Шик, — я спросил ее, нравится ли ей Жан-Соль Партр, и она ответила, что собирает все его книги… И я тогда сказал: «Какое совпадение, я тоже». И каждый раз, когда я ей что-нибудь говорил, она отвечала: «Какое совпадение, я тоже». Ну и я, соответственно, так же ей отвечал. Я решил довести свой экзистенциальный эксперимент до конца и сказал ей: «Я вас люблю…», и она вскрикнула от неожиданности.

— Ты провалил опыт, — заметил Колен.

— Это верно, — согласился Шик, — но она не ушла. И тогда я сказал: «Мне — туда». А она ответила: «А мне — совсем в другую сторону».

— Невероятно, — вздохнул Колен.

— Тогда я сказал: «Какое совпадение, мне тоже» — и пошел ее провожать.

— И что потом? — нетерпеливо спросил Колен.

— Время было позднее, и мы отправились в постель.

Колен поперхнулся. И только бутылка бургундского смогла привести его в чувство.

— Завтра я иду с ней на каток, — сказал Шик. — Это как раз воскресенье, пойдешь с нами? Мы отправимся туда с утра, когда народу поменьше. Я, правда, не очень рад этой затее, катаюсь я отвратно, но зато мы сможем поговорить о Партре.

— Хорошо, я приду, — пообещал Колен. — Возьму с собой Николя. Вдруг у него найдется еще племянница…

III

Колен вышел из метро, поднялся по лестнице, понял, что попал не туда, и, чтобы сориентироваться, пошел к противоположному выходу. Он достал желтый шелковый носовой платок в надежде, что ветер укажет ему дорогу. Ветер отделил платок от надежды и понес его в сторону большого здания неправильной формы, которое на поверку оказалось катком «Молитор».

Обогнув зимний бассейн, Колен через боковую дверцу проник в каменные недра катка. Створки стеклянной двери в медном переплете вели с ним двойную игру, предлагая одновременно и войти и выйти. Он протянул свой абонемент, который кокетливо подмигнул контролеру двумя уже пробитыми глазками. В ответ контролер улыбнулся и окончательно добил абонемент. Колен без зазрения совести сунул карточку в свой замшевый порттрублон, повернул налево и по резиновому ковру двинулся в раздевалку. На первом этаже свободных кабинок не оказалось, и он решил подняться выше. По дороге ему то и дело попадались гиганты на коньках. Очевидно, прямохождение давалось им нелегко. Служащий в белом свитере открыл кабинку, взял чаевые, на которые он обыкновенно покупал себе кофе, записал инициалы Колена на черном табло и оставил его одного. Колен заметил, что голова у служащего была не человеческая, а голубиная. «Странно, — подумал он, — с такой головой ему бы лучше в бассейне работать, а не на катке».

Над правильным овалом катка стоял гвалт. Из динамиков, бесконечно усложняя шумовую гамму, раздавалась музыка. В этот утренний час звук полозьев был еще не столь отчетлив, как в разгар дня, когда кажется, что где-то неподалеку по хлипкой мостовой марширует полк солдат. Колен поискал глазами Ализу и Шика, но их видно не было. Николя должен был прийти позже: он готовил обед.

Колен расшнуровал ботинки и обнаружил, что подошвы куда-то укатили. Он достал из кармана рулон пластыря, но его оставалось немного. Тогда он положил ботинки в лужицу, образовавшуюся под цементной скамейкой, и полил их навозным концентратом, чтобы на месте удравших подошв выросли новые. Затем он надел шерстяные носки в желто-лиловую полоску и натянул коньки. Спереди полозья коньков раздваивались, что позволяло Колену ловко лавировать на поворотах.

Он вышел из раздевалки и спустился вниз. Его ноги то и дело вихлялись, пока он шел по пористому резиновому ковру. Колен уже собирался ступить на лед, когда мимо него резвой ласточкой промчалась фигуристка. Колен спешно отскочил на деревянную лестницу, и снесенное ласточкой яйцо разбилось о его ноги.

Пока один из дворников собирал осколки скорлупы, Колен заметил на противоположном конце катка Ализу и Шика. Он сделал им знак не менять направление и кинулся навстречу. Он забыл, однако, скоординировать действия остальных конькобежцев, и в результате на катке образовалась внушительная куча, которая росла с каждой секундой. Маленькие человечки беспомощно барахтались, болтали руками, ногами и падали, падали, падали. Солнце растопило лед, и внизу уже раздавалось бульканье.