Пена дней - [6]

— Да. Я никогда не катаюсь слишком долго. Я здесь уже десять часов, это все-таки чересчур, как вы думаете?

— Десять часов?! Но ведь сейчас только одиннадцать утра! — удивился Колен.

— Я была в баре! — призналась Исида. — До встречи!

V

Колен мчался по освещенным улицам. Сухой пронзительный ветер дул ему в лицо, под ногами трещали льдинки.

Прохожие прятали подбородки куда придется: кто в воротник, кто в шарф, кто в муфту, а один даже умудрился засунуть его в клетку из-под канарейки, и пока он шел, металлическая дверца клетки хлопала его по лбу.

«Завтра я иду в гости к Глупарям», — думал Колен.

Так звали родителей Исиды.

«А сегодня вечером у меня ужинает Шик…

Я должен поскорее вернуться домой и приготовиться к завтрашнему визиту…»

Он перепрыгнул через щель в тротуаре. В этой щели ему виделось что-то зловещее.

«Если я сумею сделать двадцать шагов и при этом ни разу не наступлю на щель, завтра у меня не будет прыща на носу…»

— Не будем расстраиваться, — произнес Колен, всей массой своего тела наваливаясь на трещину между девятым и десятым камнем, — все эти приметы — полная чушь. Прыща у меня все равно не будет.

Он нагнулся, чтобы поднять озябшую розово-голубую орхидею, которая высунулась из своей норки.

От нее пахло так же, как от волос Ализы.

«Завтра, завтра я увижу Ализу…»

Не думать об этом. Ализа по праву принадлежала Шику.

«Может быть, я завтра на вечеринке познакомлюсь с другой девушкой?»

Но не думать об Ализе он не мог.

«Неужели они действительно обсуждают Жан-Соля Партра, когда остаются наедине?»

Лучше не думать, чем они занимаются, когда остаются наедине.

— Интересно, сколько статей Жан-Соль Партр написал за этот год? — спросил Колен самого себя, желая отвлечься.

Но эта уловка ни к чему не привела: все равно он дойдет до дома раньше, чем успеет их сосчитать.

«Тогда попробую угадать, что Николя приготовил нам сегодня на ужин».

Если вдуматься, нет ничего необычного в том, что Николя и Ализа так похожи. Все-таки родственники. Но это соображение опять приводило Колена к запретной теме.

«Так что же Николя, — спрашиваю я себя во второй раз, — приготовит нам сегодня на ужин?»

«Понятия не имею, что Николя, который так напоминает мне Ализу, приготовит нам сегодня на ужин…»

Николя на одиннадцать лет старше Ализы. Таким образом, ему двадцать девять лет. Он прекрасный повар. Он, вероятно, приготовит фрикандо.

Колен уже подходил к дому.

«Витрины цветочных магазинов никогда не закрывают железными шторами, потому что цветы никто не ворует».

Что неудивительно. Колен сорвал еще одну орхидею, розово-серую, с хрупким подрагивающим венчиком. Она переливалась, как перламутровая раковина.

«Совсем как моя мышка с черными усами… Вот я и дома».

Колен поднялся по устланной шерстяными коврами лестнице, подошел к своей серебристо-зеркальной двери и вставил в замочную скважину золотой ключ.

«Ко мне, мои верные слуги. Все сюда! Я вернулся!»

Он швырнул плащ на стул и пошел на кухню. Ему не терпелось взглянуть, чем занимается Николя.

VI

— Николя, вы готовите нам на ужин фрикандо? — спросил Колен.

— Боже мой, — воскликнул Николя, — у меня были совсем другие планы. Вы ведь, месье, не предупредили меня.

— Какого черта вы все время называете меня месье? — взорвался Колен.

— Если вы разрешите мне, месье, мотивировать мое поведение, то я, с вашего позволения, нахожу, что фамильярность в общении приемлема лишь в тех случаях, когда люди вместе пасут свиней. К нам это, к счастью, не относится.

— Николя, вы сноб, — констатировал Колен.

— У нас, у поваров, своя гордость, — с достоинством ответил Николя, — и вы не должны меня за это упрекать.

— Разумеется, — сказал Колен. — Но я бы предпочел, чтобы у нас были менее официальные отношения.

— Моя к вам привязанность, месье, искренна и глубока, я просто не намерен ее афишировать, — ответил Николя.

— Я горд и счастлив этим, Николя, и наши чувства вполне взаимны. Да, кстати, что вы сегодня готовите нам на ужин?

— Я решил и на этот раз не отступать от традиций великого Гуффе и приготовить молочного колбасенка в мускатном портвейне по-экзотически.

— А это, вообще, возможно?

— О, разумеется. Это делается так: возьмите молочного колбасенка и, невзирая на визг, спустите с него семь шкур. Шкуры сохраните. Нашпигуйте колбасенка мелконарезанными лапками омара, предварительно поджарив их в кипящем от злости масле. Положите в кастрюльку и бросьте на лед. Раздуйте огонь и заполните образовавшуюся пустоту красиво разложенными ломтиками тушеной зобной железы. Когда колбасенок издаст трубный зов, быстро снимите его с огня и залейте хорошим портвейном. Помешайте платиновой лопаткой. Смажьте форму маслом и спрячьте ее в холодильник, чтобы не заржавела. Перед тем как подать на стол, сделайте подливу из гидрата окиси лития и одной четверти литра холодного молока. Обложите ломтиками зобной железы, подайте на стол и ступайте прочь.

— Ничего не скажешь, — отметил Колен, — Гуффе действительно был великим человеком. Скажите, Николя, у меня завтра будет прыщ на носу?

— Ответ отрицательный, — констатировал Николя, взглянув на коленовский нос.

— Кстати, Николя, вы умеете танцевать «Подмигнуль»?