Патрик все чиркал спичкой о стену. Он потерял уже всякую надежду, хотя потрескавшаяся краска на стенке была шероховатой – ничуть не хуже спичечного коробка. На шестой попытке спичка совсем сломалась, и Патрик остановился – он еще не научился зажигать короткий обломок, не обжигая себе пальцы.
Напевая песенку, в которой часто повторялось имя Христа, он отправился в кухню. Дело в том, что его родители считали, что спичкам лучше быть рядом с газовой плитой, а не в шкафу с игрушками. Против этого Патрик мог протестовать лишь словесно – сила была не на его стороне. А имя Христа было одним из упреков, впрочем, бесполезным и скорее для красоты – все равно у них в семье никто не ходил в церковь.
Встав на цыпочки, он приоткрыл железную коробку и достал маленькую палочку с серной головкой. Он брал по одной – не так уж часто удается походить.
Потом он вернулся из кухни в гостиную.
Когда я вошел, занавески уже занялись и горели красивым ясным пламенем. Пат сидел посередине гостиной и размышлял, очень ли это смешно. Заметив мое удивление, он все-таки решил скривить губы.
– Послушай, – сказал я, – одно из двух. Если тебе интересно, то не стоит плакать, а если нет – тогда зачем ты это сделал.
– Да не то чтобы интересно, – ответил он. – Просто надо же спичками что-нибудь зажигать.
И разревелся навзрыд.
Чтобы показать ему, что я не делаю из этого трагедии, я добродушно сказал:
– Ничего, не расстраивайся. Когда мне было шесть лет, я тоже поджег старые бидоны из-под бензина.
– Тут же нет бидонов – я и поджег, что под руку подвернулось.
– Пошли в столовую, – сказал я, – и забудем прошлое.
– Давай играть в машинки, – обрадовался он. – Мы целых три дня не играли.
Мы вышли из гостиной, я тихонько закрыл дверь. Занавески уже догорели, и пламя подбиралось к ковру.
– Начали, – сказал я. – Твои синие, мои красные.
Он посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я больше не думаю о пожаре, и, успокоившись, воскликнул:
– Ну, держись!
Мы играли целый час, потом долго спорили, стоит ли ему отыгрываться. Наконец мне удалось отвести Пата к нему в комнату, где, уверял я, коробка с красками ужасно по нему соскучилась. Затем, захватив простыню, я вышел в гостиную, чтобы в самом начале пресечь пожар, из которого ни в коем случае не хотел делать трагедии.
Из-за густого, удушливого черного дыма ничего не было видно. Я долго пытался определить, чем сильнее пахнет: горелой краской или паленой шерстью, – в конце концов раскашлялся и чуть не задохнулся. Плюясь и отдуваясь, я обмотал голову простыней, но тут же сбросил ее, так как означенная простыня загорелась.
В воздухе летали искры и хлопья сажи, а пол трещал и свистел. Там и сям прыгали веселые огоньки, и от них загоралось все, что еще не горело. Когда длинный язык пламени забрался ко мне в штанину, я ретировался и через столовую прошел в комнату к сыну.
– Горит замечательно, – сказал я. – Теперь давай позвоним пожарным.
Я подошел к телефонному столику и набрал номер семнадцать.
– Алло, – сказал я.
– Алло, – ответили мне.
– У нас пожар.
– Ваш адрес?
Я дал им координаты своей квартиры – широту, долготу и высоту над уровнем моря.
– Хорошо, – сказали мне. – Запишите телефон вашей пожарной команды.
Я быстро дозвонился и не успел еще порадоваться, что служба связи так прекрасно работает, как услышал веселый голос:
– Алло?
– Алло, – сказал я. – Пожарная команда?
– Я за нее, – ответили мне.
– У нас пожар, – сказал я.
– Вам повезло, – ответил пожарник. – На какое число вас записать?
– А вы не могли бы приехать прямо сейчас? – спросил я.
– Совершенно невозможно, – сказал он. – Мы сейчас страшно перегружены, кругом пожары. Послезавтра в три – больше ничего не могу для вас сделать.
– Хорошо, – сказал я. – Спасибо. До свиданья.
– До свиданья, – сказал он. – Смотрите, чтоб не погасло.
Я позвал Пата.
– Ну, собирай вещи, – сказал я ему. – Мы съездим на несколько лет погостить к тете Суринам.
– Уй, здорово! – воскликнул Пат.
– Видишь ли, – сказал я, – ты зря поджег квартиру сегодня: пожарники смогут приехать только послезавтра. А то бы ты увидел пожарные машины.
– Послушай, – сказал Пат, – ведь спичками надо что-нибудь зажигать, правда?
– Конечно, – ответил я. – А то как же?
– Какой дурак их придумал… – сказал Пат. – Надо было сделать так, чтобы ими не все можно было зажечь.
– Да, ты прав, – сказал я.
– Ну ладно, – сказал он, – ничего не поделаешь. Давай играть. Теперь твои синие.
– Сыграем в такси, – сказал я. – Собирайся поживей.
