С утра зарядил дождь, хлесткий, звонкий, обильный. Дорога почернела, сделалась скользкой. Езда по ней сопровождалась громким шипением скатов по мокрому асфальту.
— Льет и льет, — сказал Розанов. — Не люблю такую погоду.
— А она тебя, Вася? — поддел напарника Неделин.
— Меня все любят, — не стушевался тот.
В кабине было сумрачно, по радио крутили какую-то приблатненную муть, молча крутить баранку было скучно.
— И Бог? — поинтересовался Неделин.
Имя его было Антон. Он был высоким, красивым, сильным, с гордо посаженной головой и широкими плечами. Ямка на подбородке Неделина была столь глубокой и вытянутой, что походила на разрез. Его серые глаза были обрамлены густыми, как у девушки, ресницами.
— Не обижает, — уклончиво ответил Розанов.
— То есть тоже любит, — уточнил Антон.
— А почему бы и нет?
Розанов, отдыхавший после смены, принялся давить на кнопку настройки радиочастот. Он относился к тому типу мужчин, которые привлекательны лишь в юности, а после тридцати как-то стремительно блекнут, плешивеют и перестают выделяться в толпе себе подобных. Якобы турецкие джинсы, рубашка в неизменную клетку почти неизменной расцветки, очень короткая стрижка, призванная замаскировать раннюю лысину — вот и весь Василий Розанов. От такого было смешно слышать, что все его любят.
Антон медленно повернул голову, чтобы посмотреть на напарника. Тот почувствовал взгляд и нахмурился. Радиоволны стали сменяться чаще, наполняя кабину раздражающей какофонией. То гитара квакнет, то певица вскрикнет, то ведущий хохотнет.
— Кончай это, — попросил Антон. — Или включи что-нибудь, или выключи совсем.
— Я ищу, — буркнул Розанов, не прекращая своего занятия.
— Это не просьба, Вася.
— А что тогда? Приказ, может быть?
Розанов скосил глаза на напарника, отчего его лицо сделалось злобным и хитрым, как у большой гориллы. Антон широко улыбнулся.
— Не просто просьба, а настоятельная просьба, — уточнил он. — Ну чего ты к радио привязался, как в том анекдоте?
Напряжение сошло с физиономии Розанова.
— В каком анекдоте? — поинтересовался он.
— Про пьяного, — неохотно ответил Антон, не любивший анекдотов. — Сидел возле радио и требовал: спой да спой.
— У меня тоже как в анекдоте, — сказал Розанов, остановив выбор на ретростанции. — Про мужа в командировке.
Столь неожиданное признание застало Антона врасплох. Он зачем-то кашлянул в кулак и пару раз переключил скорость, хотя в этом не было никакой нужды. Дорога стелилась ровно и плавно, словно ткань под утюг. Дождь почти закончился, на севере проглянуло солнце, на противоположной стороне небосклона, все еще темного и угрюмого, проступила призрачная радуга. Намокшие поля медленно и безостановочно крутились вокруг легкого грузовика, резво катящего по черному шоссе.
— Бывает, — осторожно произнес Антон и стал мучительно придумывать другой предмет разговора.
Не успел. Опередил его Розанов. Сказал, уставившись в окно перед собой:
— Изменяет мне Любка. Сука такая… Убил бы!
— Посадят.
— Я не потому не убил до сих пор, что срока боюсь. Люблю ее, гадину.
— А-а… — сказал Антон, чтобы что-то сказать. И тупо повторил: — Бывает.
Розанов поморщился:
— Ну что ты заладил как попугай: бывает да бывает. Не у всех бывает. У нас с ней по-особому. Любовь такая. Не зря ее так назвали, а?
— Наверное, — согласился Антон. — Слушай, может, остановимся где-нибудь, перекусим? Что-то я проголодался.
Он посмотрел в зеркало. Машина сопровождения шла за грузовиком как привязанная. Это была неприметная «тойота» черного цвета. В ней сидели два охранника, являвшихся, по сути, громилами. В девяностые годы таковые числились бойцами преступных группировок. Теперь они звались всякими там секьюрити и бодигардами, хотя их бандитская сущность от этого нисколько не изменилась.
— Рано обедать, — сказал Розанов. — Пацаны не позволят.
— Они нам не командиры, — строптиво возразил Антон.
— И что ты, против них попрешь? В почки зарядят, будешь потом кровью мочиться. Димона помнишь? До сих пор с зубами мучается. А ведь тоже просто проголодался.
— Он в кафе сунулся, а у нас тормозки.
— Ну давай на ходу подкрепимся, если ты такой уж голодный, — предложил Розанов.
— Не, на ходу не хочу, — качнул головой Антон. — Не то настроение. Сериал про брошенный в Сирии батальон смотришь?
Попытка еще дальше увести разговор от измен Любы Розановой не удалась.
— Смотрел, — проворчал напарник. — До вчерашнего дня. Приперлась с работы выпивши, а на груди засос. Здесь. — Розанов показал, хотя его грудь коренным образом отличалась от Любиной.
Антон был с ней знаком. И с Любой, и с ее грудью. Пару раз переспал всего. Даже не переспал, а так, пообщался на скорую руку. Очень близко, очень. Ближе некуда. Один раз во время новогодней пьянки, уединившись в пустой бухгалтерии. Второй раз дома, пока собственная жена находилась в роддоме. Обычная история, в общем-то. Антон про свои шалости с Любой и забыл давно, а вот напарник взял и напомнил. Это вызвало чувство вины, перерастающее в глухое раздражение.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Антон, избегая смотреть вправо, чтобы не встречаться взглядом с Розановым. — Такие вещи нужно в тайне хранить, Вася. Это ваша личная проблема. Не выноси сор из избы, понял?
