Я прекрасна! - [33]

Керк разрывается между готовкой и возможностью завязать контакты и с виноватым видом смотрит на меня.

— Может быть, мы и Сару пригласим? — предлагает он.

— Все в порядке, — говорю я. — Мне нужно присмотреть кое за чем.

— Тем более что никто не горит желанием ее увидеть! — грубо отрезает Оливия.

На этот раз я знаю, как правильно ответить. Идея пришла мне в голову сразу, а не шесть часов спустя, когда я уже лежала бы в постели.

— Не волнуйся, Керк, — говорю я, в то время как Оливия выводит его из кухни. — Мои красивые ноги мы можем обсудить и позже.

Через несколько минут я приоткрываю дверь. Или я смотрела слишком мало серий «Голливудских кварталов», или к Оливии не пришли те, на кого она рассчитывала. Харрисона Форда не видно — или он еще не появился, — и, похоже, всеобщее внимание сейчас принадлежит красавцу Керку. Женщины ловят каждое слово звезды сериалов, и на руке у него уже повисла сексапильная брюнетка. И любые подозрения о том, что властелины Вселенной сейчас — это звезды дневных сериалов, развеиваются при одном взгляде на управляющего инвестиционным банком, который из другого угла комнаты бросает на Керка злобные взгляды.

Расстегиваю две верхние пуговицы на своей белой хлопковой блузке. Эмоции на вечеринке накалены до предела, но это все равно не объясняет, почему в кухне так жарко. Может быть, в плите «Гарланд» плохо работает вентиляция? Или у меня прилив? Это вполне может быть перименопауза, хотя знает ли кто-нибудь, что это значит? Она случается тогда, когда вы теряете эстроген? Или коллаген? Или мужчин? Скорее всего все вместе. Самое умное, что приходит мне в голову: менопаузу придумали врачи, чтобы женщины в сорок лет паниковали по поводу предстоящих изменений в организме, которые должны начаться в пятьдесят. Тогда они купят любое косметическое средство, обещающее, что после его применения они будут выглядеть на десять лет моложе.

Но этот прилив никак не проходит. И похоже, у меня видения — языки пламени. Помогите! Действительно горит! Духовка! Хватаю огнетушитель и направляю струю в ту сторону, откуда идет дым. Справиться с огнем мне не удается, зато я сбиваю две бутылки вина, которые со звоном падают на пол и разбиваются. Решаю позвать на помощь до того, как опрокину бутылки с пепси, и распахиваю дверь в гостиную.

— Керк, — кричу я, — скорее! Мои ножки горят!

На мой вопль оборачивается Харрисон Форд. Значит, он все-таки пришел. Но он совсем не похож на Индиану Джонса, по крайней мере, когда вокруг нет декораций. Знаменитый актер застывает на месте, Керк же мгновенно оказывается возле меня и, выхватив у меня из рук огнетушитель, берет на себя роль главного героя. Ловким движением захлопывает духовку и выключает газ.

— Через секунду пламя погаснет, — обнадеживает он.

И оказывается прав. Газ выключен, кислород больше не поступает, и пламя гаснет.

Но у меня теперь новая проблема.

— Ужин испорчен!

— Ничего подобного, — успокаивает меня Керк. Из заднего кармана брюк он достает идеально выглаженный носовой платок. Раньше я посчитала бы, что чистый до хруста носовой платок — признак того, что Керк гей или что он живет с матерью. Но сейчас я знаю, что это — белый флаг, означающий, что он настоящий метросексуал. Этим недавно появившимся термином называют мужчин, которые спят с женщинами, а днем отправляются вместе с ними в салоны красоты, где проходят курс процедур для лица. Мило, но я предпочитаю отношения с таким партнером, который не пользуется отшелушивающими средствами.

Вытираю глаза, сморкаюсь и протягиваю платок Керку. Но потом решаю оставить его. Постираю и верну. Интересно, как он относится к крахмалу?

— Мы скажем всем, что черные перепелиные ножки — это деликатес, — предлагает Керк, с удовольствием импровизируя.

— Черные — не значит горелые, в этом их пикантность, — говорю я, запихивая платок в карман.

Керк усмехается:

— Разве кто-то догадается? Если только Оливия, наша истинная эпикурейка…

Керк помогает мне переложить ножки на тарелки, потом наливает сбоку немного «Гранд марнье» и зажигает спичку.

— Фламбе! — триумфально возвещает он, когда официанты начинают переносить тарелки на стол. — Гостям понравится.

И, как ни странно, он оказывается прав. В следующий раз, выглянув в зал, я вижу, что все действительно жуют перепелиные ножки, — судя по всему, это блюдо имеет успех. Среди гостей появилось еще несколько знаменитостей, и Оливия не устает принимать поздравления по поводу нашего замечательного фламбе.

Возвращаюсь к плите, чтобы заняться заварным ванильным кремом для суфле. Взбиваю белки, пока пена не становится плотной, но при этом еще продолжает блестеть, осторожно все перемешиваю и отправляю формочки в духовку. Готово. Наливаю бокал шардонне и опускаюсь на стул, чтобы дождаться, пока суфле подойдет. Смешно слышать разговоры о том, что этот десерт приготовить очень сложно и нужно быть Ричардом Фейнманом, чтобы правильно рассчитать рецепт. Я когда-то провалила экзамен по физике, но суфле всегда готовила отлично.

Кухня наполняется ароматом шоколада — он вырывается из духовки и стимулирует выработку эндорфинов, и я наконец, расслабляюсь. Все, я на финишной прямой. Осталось только достать коронное блюдо, и можно уходить. Я вынимаю формочки из духовки. Суфле выглядит идеально. Мысленно я уже слышу восторженные возгласы в свой адрес. С минуту восхищенно смотрю на свое творение, но… Внезапно суфле морщится и начинает опадать быстрее, чем несется к финишу автомобиль известного автогонщика Джеффа Гордона. Мой нежный десерт! Он опускается все ниже и ниже и в итоге превращается в жалкое подобие коржа для полуфабрикатного сухого торта.