Я отвернулась - [23]

— Извини, — говорю я. — Мне никто ничего не подавал.

Пол качает головой. Он улыбается, но я вижу, что это фальшивая улыбка.

— Ты точно ничего не утаила для себя?

Я принимаю вид: «Да что ты такое говоришь?!»

— Конечно нет.

Он сокрушенно цокает языком, как будто я ребенок, который сделал что-то не так.

— Ты должна зарабатывать себе на жизнь, мамаша, а иначе можешь поискать другое место для ночлега.

Моя грудь снова дрожит, как будто в приступе паники. У меня уже бывали такие, в них нет ничего приятного.

— Я постараюсь, — обещаю я.

Возвращаются Пэм и мужчина в костюме. Они тащат пакеты с печеньем, бутербродами, газировкой и бутылкой вина.

— А что насчет денег? — резко спрашивает Пол. — У тебя сегодня день пособия, верно?

Человек в костюме ворчит что-то вроде «последние соки высасываешь, черт», но передает ему немного наличных.

Дама с магазинной тележкой раздобыла кольцо. Идет жаркий спор, настоящий в нем бриллиант или фальшивый.

У парня с зелеными волосами есть швейцарский армейский нож, который он нашел в мусорном контейнере. А еще он принес большую коробку шоколадок «Кит-Кат».

— Их выгружали из фургона, и никто не стерег, — гордо говорит он.

Шикарная Пэм фыркает:

— Терпеть не могу шоколад!

— Нищим выбирать не приходится, — замечает Человек в костюме и хохочет так, словно это самая лучшая шутка на свете.

Вся добыча складывается в «общий котел».

— А как же она? — требовательно вопрошает сосульковолосая хозяйка собаки, указывая на меня. — Что она принесла?

— Пока ничего, — отвечает мой ирландский приятель. — Дай ей время.

— Но она должна внести свою долю, — ноет парень, который был под кайфом, когда я впервые пришла. — Нет смысла оставлять ее здесь, если она не может заработать.

— Я уже сказал ей это. — Голос Пола угрожающе понизился. — Все будет.

Мы рассаживаемся вокруг костра, разведенного из деревянных досок.

— Набрал их на территории, — поясняет парень, который выглядит вполне довольным собой. Я стараюсь придвинуться поближе, но остальные тоже лезут к огню. Ветер свистит в разбитых окнах. Я никак не могу унять дрожь от холода.

— Итак, почему ты здесь? — спрашивает Фадума. Она кажется дружелюбней, чем раньше.

— Что?

— Да брось. Мы все на улице не просто так. Видишь, вон там Хьюго в деловом костюме? Раньше он был агентом по недвижимости, но потерял все, когда жена обчистила его при разводе. У него нет родных, у которых можно пожить, так он и оказался здесь. Так что сделала ты?

— Ничего.

— Значит, кто-то с тобой что-то сделал. — Ее глаза сужаются. — Похоже, ты боишься, Джо.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ну да, конечно. Знаешь, мне и самой доводилось бояться. Хлебнула по полной. Я понимаю, что такое страх.

— А что произошло с тобой? — спрашиваю я, пытаясь изменить тему беседы.

Ее лицо мрачнеет.

— Я подслушала, что мой отец планирует меня продать местным сутенерам. — Она говорит таким тоном, будто в этом нет ничего особенного.

— А твоя мама не пыталась ему помешать?

— Нет. Нужны были наличные, иначе домовладелец вышвырнул бы нас вон.

— В какой же стране ты жила?

— Здесь, естественно. В Бирмингеме, где и родилась. Я выпрыгнула из окна своей спальни. Смогла добраться до Лондона, а в итоге оказалась тут.

Подходит Пол, и она замолкает.

— Не желает ли кто-нибудь калифорнийского красного? — спрашивает Пол. — Это хороший год, — смеется он, делая вид, что изучает этикетку. — Ты молодец, Пэм. Поехали, передавайте по кругу.

На этот раз меня не нужно уговаривать. Я уже замерзла. Один из парней бренчит на гитаре. Зеленоволосый молодой человек и Пэм сплетаются в танце, их лица вплотную друг к другу. Его ладони на ее заднице. Я постепенно расслабляюсь. От выпивки стало намного лучше.

— Давайте потише, а? — произносит Пол. — Иначе нас заметут за пьянство и безобразное поведение, не говоря уж о том, что мы заняли чужое здание.

— Любишь ты обломать, — ворчит молодой человек, все еще шаря руками по телу Пэм.

Мы устраиваемся на ночь. Еще достаточно рано, но Пол говорит, что чем раньше мы ляжем спать, тем раньше сможем встать, чтобы занять лучшие места. Он лежит рядом со мной. От его дыхания исходит сладковатый болезненный запах. Я не употребляю наркотики, но видела ранее, как они с тем парнем-наркоманом сворачивали папиросу.

Следующее, что я осознаю, — это тело на мне. Я не могу дышать от ужаса. Пытаюсь кричать, но рука зажимает мне рот.

— Заткнись. Тогда не будет больно.

Это Пол. Мой ирландский «друг».

— Отвали! — шиплю я.

Он смеется:

— Мне нравится, когда женщины сопротивляются. Никто тебе не поможет, даже если закричишь. Это часть обряда посвящения. Все, кто присоединяется к нашей маленькой команде, имеют удовольствие побыть в моей компании.

Удовольствие? Я вспоминаю другое мужское лицо надо мной, качающееся туда-сюда. Я ненавидела это и никак не участвовала в процессе. Просто позволяла ему делать то, что хочет, лишь бы сохранить мир. Но теперь внутри меня будто что-то рвется.

— Ай!

Я чувствую вкус его отвратительной кожи — там, куда я его укусила, на запястье; но это его не останавливает.

— Дерзкая, люблю таких. Меня всегда тянуло к женщинам постарше.

Его руки прижимают мои к полу. Его вес едва не расплющивает меня. Мне не хватает воздуха. Он кусает мой левый сосок через футболку.