Я найду убийцу - [8]

Он ушел. Вайман повернулся к Мердоку. Коренастый и полный человек с широким лицом, густыми бровями и энергичными манерами. Сигара казалась неотъемлемой частью его внешности, вот и сейчас он сжимал зубами наполовину выкуренную, уже не горящую сигару.

— Так вы полагаете, что он забрал все шесть пленок?

— Если он не профессионал, он не мог поступить иначе. Скорее всего его интересовали те два снимка, которые я сделал у Келлера, но у Кэйри были две кассеты с фотографиями аэропорта и, очевидно, свои собственные из Кеймбриджа. Чтобы не ошибиться, он захватил все, что нашел.

Вайман вынул изо рта сигару и мрачно посмотрел на нее: один ее конец он полностью изжевал, так что после секундного колебания сигара полетела в мусорную корзину.

— Расскажите мне про Ала Перенти, — сказал он.

Выслушав во второй раз отчет Мердока, он спросил:

— Кого вы знаете в полицейском участке?

— Лейтенанта, заведущего детективным отделом.

— Позвоните ему, — сказал Вайман, — и сообщите все это, пусть он с этого начнет. Держите меня в курсе. Час-два я еще буду на работе.

Он направился к двери.

Мердок позвонил в полицейский участок, попросил соединить его с лейтенантом Уолшем, назвал себя и рассказал о случившемся.

— О’кей, — сказал Уолш, — вы могли бы уточнить время?

— Это должно было произойти между семью и восемью пятнадцатью.

— Мы проверим, чем занимался Перенти в это время, но, конечно, на это нельзя очень рассчитывать. Я знаю этого типа. Если уж он задумает какую-нибудь пакость, то скорей всего наймет для этого исполнителя. Может быть, нам сможет помочь сам Кэйри, кстати, как он? Надеюсь, он поправится?

Мердоку очень хотелось сказать «да», но он не привык бросать слова на ветер, и осторожно сказал, что не знает.

— Доктор отказался даже приблизительно сказать, когда Вольт придет в себя.

— Олл райт, мы этим займемся, — пообещал Уолш, — сам проверю Перенти и пошлю кого-нибудь побеседовать с вашим лифтером. Кто знает, не припомнит ли он чего-нибудь полезного.

Мердок положил трубку на рычаг и откинулся на спинку кресла, подбородок его упирался в грудь, темные глаза уставились в одну точку, ничего не видя. Перед его взором все еще темнела скорчившаяся фигура на полу, и на минуту он почувствовал отчаяние. Только неослабевающая злоба заставила его мозг работать, причем его негодование было направлено не только против Ала Перенти, но и против собственного бессилия.

Он не знал, сколько времени так просидел, неподвижный и инертный, но все же почувствовал потребность что-то делать. Тогда он потянулся к телефону и поговорил с отделом городских новостей, и предупредил, что взял служебную машину для поездки в город.

В больнице, когда он туда приехал, ему ничего нового не смогли сообщить, тогда он устроился в комнате ожидания, в задумчивости курил одну сигарету за другой, пока к нему не подошел совершенно неслышно молодой врач и спросил, не он ли мистер Мердок.

— Рентген черепа мистера Кэйри дал отрицательный результат, — сказал он, — сейчас производят тесты позвоночника.

Мердок свободно вздохнул, почувствовав, что у него внутри лопнул какой-то невидимый обруч, и спросил:

— Он пришел в себя?

— Нет еще.

— Вы не представляете…

— Нет, сейчас еще ничего нельзя сказать, кроме того, что он хорошо реагирует. Как будто бы он должен поправиться, утром вы сможете с ним повидаться. Пока же мы тоже ничего не можем сделать, только ждать.

Мердок почувствовал себя гораздо лучше, когда он сел в машину и поехал назад в издательство. По давней привычке он включил полицейское радио и тотчас же услышал ряд инструкций от диспетчера из управления.

Форма была выработана раз и навсегда. Сначала — номер отделения, затем — индекс, под которым значилась машина: А — машина, Д — машина, О — машина, после чего шел адрес и распоряжения. После каждого второго или третьего вызова сообщалось точное время, поскольку все это записывалось на магнитную пленку на случай ссылок в будущем.

Дождь, который грозился весь день начаться, наконец пошел, усиливаемый порывами ветра, сразу же после того, как Мердок уехал из больницы. Он включил «дворники» и слегка снизил скорость, продолжая прислушиваться к голосу диспетчера, вызывавшего Л-машину.

— Кэйб энд Компани, — произнес он и назвал адрес. — Повидайтесь с ночным сторожем. 7.01.

Следующее сообщение было связано с сигналом от какого-то гражданина, звонившего в полицию по телефону. Потом одна из машин отрапортовала, что она выполнила задание. Сообщение, переданное в ФБР, заставило Мердока насторожиться.

Все дело в адресе, но ему опять повезло. Он находился на Коламбас авеню, когда диспетчер сказал: «Машина А, подключайтесь».

Ответ поступил незамедлительно, поэтому диспетчер тут же сказал адрес, упомянув третий этаж, двор, распорядился расследовать, закончив словами «Сигнал У».

Мердок не знал, что означает этот сигнал, но ему было известно, что в последнее время полиция, негодуя на то, что представители прессы зачастую первыми приезжают на место происшествия, стала употреблять меняющиеся буквенные индикаторы в конце своих вызовов для обозначения серьезных преступлений. Иногда эти буквы были пустой приманкой, но часто у них было значение. Сейчас буква «У» добавляется к знакомому адресу, это насторожило Мердока, и почти в то же время он увидел, как идущая навстречу ему машина совершила поворот на 180 градусов. Когда его фары осветили эту машину сбоку, он убедился, что это полицейский «седан».