Я - миссионер - [22]

— Мы учим детей по государственным программам, — не сдавался отец Анджело. — Нет никакой необходимости еще в одной школе! Ее открытие было бы разбазариванием государственных средств!

— Это дело государства, — прекратил спор приезжий и, повернувшись к столу, стал просматривать какие-то бумаги.

Отец Анджело продолжал стоять посередине комнаты, переминаясь с ноги на ногу, и наконец решился:

— А может быть, вы зайдете к нам на станцию? Очень прошу вас.

— Я не уполномочен…

— Я приглашаю не официально. Посмотрите, как мы работаем, как живем, как обучаем детей в школе. Погостите. Пожалуйста, заходите, оба заходите.

И незаметно подмигнул чиновнику городского самоуправления. Тот вскочил и стал поддакивать отцу Анджело:

— Обязательно надо зайти. Надо выслушать обе стороны, обязательно.

«Господин из центра» немного поколебался и принял приглашение.

Вернувшись на миссионерскую станцию, отец Анджело вызвал брата-эконома и мать Хозефину. Приказал быстро навести порядок в классах, спальнях девочек и мальчиков, столовой, а в гостиной — накрыть стол.

Начальник миссионерской станции Макас и молодые учителя в окружении учеников миссионерской школы.

Из этих ребятишек отцы-салезианцы хотели сделать верных слуг господних.

Тут же все это было выполнено.

Перед воротами миссионерской станции гостей встреча ли два мальчика и две девочки хибаро. Они с низким поклоном вручили им ключ от ворот станции, сделанный из орехового дерева. У дверей школы для мальчиков гостей ждали учителя и отец Анджело. Когда чиновники вошли в класс, мальчики встали и, по взмаху палочки учителя музыки, запели государственный гимн Эквадора. Затем ученики школы читали на испанском языке стихи, играли на фисгармонии.

Гости посетили и школу для девочек. Здесь ученицы подарили им новые «панамские» шляпы. По лицам гостей было видно, что они остались довольны.

В гостиной отец Анджело угощал чиновников итальянским вином, кокосовыми орехами, бананами. Разговор шел о политике. А когда отец Анджело вручил «высокому гостю» пухлый конверт с сукре,[15] тот, как бы между прочим, сказал:

— У вас действительно хорошие школы. Напрасно господа из городка жалуются.

Отец Анджело торжествующе улыбнулся.

Борьба за земельный участок вдовы

Класс Пятраса Масколайтиса продолжал работать на огороде. Учитель внимательно следил, чтобы мальчики не шалили, а главное, не ссорились и не дрались. Ведь в руках у них были острые мачете. В этот день ребята вели себя спокойно. Вдруг Антонио закричал:

— Наши плывут!

Дети подняли головы, бросили мачете и с криками побежали к реке. Прямо в одежде они нырнули в воду.

Масколайтис понял, что на сегодня работа закончена. Собрал мачете, отдал их брату-эконому и пошел в миссию. Издалека его окликнул отец Анджело.

— Опять что-то случилось?

— Мальчишки побежали встречать возвращающихся из-под «чертова моста».

— Столько времени прошло. Думал, все погибли. Слава богу, вернулись!

— Только вот Антонио вроде кричал: «Папочка убит!»

— Беда!.. — огорчился руководитель миссий. — Неизвестно, как индейцы на это посмотрят. Пойду поговорю с вернувшимися, а потом — в деревню. Но одному небезопасно. Проводите меня вместе с Юкнюсом.

Зайдя в церковь, отец Анджело взял церковное облачение, немного святой воды и вместе с Масколайтисом направился на берег реки. Как только лодки причалили, он спросил у вернувшихся миссионеров:

— Много погибших?

— Только Тихий Шиншилла, он попал в руки этих бродяг. Но и наши не остались в долгу: хибаро пришли в ярость, гнали золотоискателей до самых снегов и… троим отрубили головы, — рассказывал руководитель экспедиции, миссионер. — Привезли с собой. Я хотел отобрать, но не дали, будут праздновать праздник победы. Силой отбирать я не стал.

— И хорошо сделал. Сейчас с индейцами лучше не ссориться, — согласился отец Анджело. — А как порох?

— Еле нашли, течением ящик унесло на несколько сот метров от «чертова моста». Хвала господу, разыскали. Каждому хибаро дали за помощь по мешочку. Должны быть довольны.

— Хватит с них по мешочку! А теперь поспешим, чтобы Тихого Шиншиллу без нас не похоронили.

По берегу Упаны миссионеры пришли в индейскую деревушку. Между деревьями их задержал старший брат Антонио, охранявший гэю Тихого Шиншиллы. Это был высокий и широкоплечий юноша. Узнав, что миссионеры пришли на похороны отца, он пропустил их в гэю. Вокруг хижины качалась высокая кукуруза, росла маниока, чудесными цветами цвели агавы.

— Эх, если бы этот участок заполучить миссиям, — вздохнул отец Анджело. — Надо как-то внушить вдове, что, если она перейдет жить в миссию, Душа ее будет спасена. «Но как склонить вдову на свою сторону? А вдруг к ней посватается кто-нибудь из хибаро», — думал он про себя.

В гэе было много индейцев. Заметив миссионеров, они пропустили их к покойнику, лежавшему на пальмовых листьях.

Миссионеры преклонили колени, а отец Анджело торжественно надел белоснежное облачение, достал кропило и, читая молитву, трижды окропил труп.

Мужчины стали копать яму в полу хижины. Отец Анджело подошел к вдове, еще довольно молодой и красивой женщине. Он утешал ее, обещал помогать, но пригласить в миссию в присутствии индейцев не решался. Вскоре соседка пригласила вдову в женскую половину, где на костре женщины жарили мясо, варили маниоку — готовили, как требовал того обычай, еду для покойника, чтобы он не голодал по пути в рай.