Я краснею. История девочки, ставшей красной пандой - [12]

Клип на эту песню был просто невероятным. В финальной сцене Тай стоял на фоне солнца, а птица, о которой он заботился, взлетала и садилась обратно к нему на руку. Я решила, что попробую нарисовать его. Заточив карандаш, я нарисовала очертания лица и птицу рядом.

Спустя пару минут я замерла.

«Чего-чего? Что происходит?» – ахнула я про себя. Лицо, которое я нарисовала, совсем не походило на лицо Тая Юнга. И у этого мальчика на голове была огромная кепка.

«Хм... немного похоже на... Девона? Я что, только что нарисовала оборванца из «Маргаритки»?»

Я внимательно присмотрелась к рисунку.

«Может, Девон не так и плох? – подумала я. – У него такие блестящие волосы, – вспомнила я, – да и плечи широкие. Девон не симпатичный в общепринятом смысле. Он из тех, кто прокрадывается в сознание, хотя это и невозможно предсказать».

Я продолжала рисовать. Мне с детства нравилось делать быстрые зарисовки. Когда я была маленькой, обводила красных панд в раскрасках из сувенирной лавки. Позже начала часами рисовать всяких волшебных существ.

К тому времени я совсем позабыла о математике. У меня столько мыслей крутилось в голове! Теперь я решила нарисовать русалку, я их просто обожала. На новой странице тетради я нарисовала очертания русалки, сидящей на камне, среди бушующих волн. Вышло неплохо, так что я добавила детали. Я прорисовала волосы и черты лица, а потом добавила чешуйки на его хвосте.

«Секундочку, на его хвосте?»

Я взглянула на лицо русалки. В горле пересохло.

«Я снова нарисовала Девона!»

Это был он, смотрел на меня с камня среди волн: Девон из «Маргаритки».

– Что я делаю? – пробормотала я и пролистала несколько страниц тетради. – Я такого никогда не рисую.

Но вообще, я это нарисовала. Я ещё раз взглянула на рисунок тритона, вряд ли его назовёшь русалочкой, на странице своей тетради.

«А вообще, он довольно симпатичный, – подумала я. – А если мои подруги правы?»

Но я заставила себя вернуться к работе. Мне нужно было сосредоточиться на математике. Я решила, что подумаю про Девона позже. И постаралась вникнуть в следующее задание в учебнике.

«Чтобы решить уравнение, надо найти значение X, когда X равняется Девону».

Что?

Я оглянулась.

«Хм... я могу разобраться с этим потом, – подумала я. – Этот параграф всё равно простой, успею закончить утром».

С этой мыслью я взяла тетрадь и завалилась на кровать – всем нужно иногда делать перерывы, знаете ли.

Я открыла свой рисунок и пригляделась к нему.

«Всё-таки он милашка. – Я вздохнула. – Девон. Что это вообще за имя? – задумалась я. – Может, он из Англии? Выглядит уж очень по-английски. Может, у него и акцент есть? Ничего себе! Британский акцент?! Джекпот!»

Я вдруг покраснела, мысли все спутались. Девон каким-то образом запал мне в голову. Я огляделась: фотографии мамы и меня стояли по всей комнате. Мне не очень хотелось, чтобы она видела меня в таком состоянии. Я взяла тетрадь и забралась под кровать, где никто не мог меня видеть, даже мамины фотографии.

Начав рисовать, я уже не могла остановиться. Картинки был всякие – и просто разные смайлики, и русалки, и единороги – но в каждой из них присутствовал Девон. Как будто моя рука жила собственной жизнью.

– Мэй-Мэй?

Это была мама. Я ударилась головой о кровать, услышав её голос. Я выглянула наружу. Моё сердце замерло. Дверь медленно открывалась. Она не должна узнать, чем я занималась. Я быстро забралась наверх... а вот тетрадь случайно осталась на полу. Кошмар!

Мама вошла в комнату с тарелкой фруктов в руках.

– Мэй-Мэй, хочешь перекусить?

– Да! Круто! Спасибо!

Я вспотела, как лошадь. Край тетради торчал из-под кровати.

«Только не гляди на тетрадь, только не гляди на неё, не надо!» – молила я про себя.

Я постаралась непринуждённо улыбнуться.

Мама выглядела озадаченной.

Я решила проверить, так ли видно тетрадь на полу... и мама проследила за моим взглядом.

«Нет!»

Она наклонилась и подняла её. Вся моя будущая жизнь разбилась вдребезги.

– Это твоё домашнее задание? – спросила она, открывая тетрадь.

Я скривилась.

«Только не пролистывай, не надо её пролистывать, не надо».

Но, разумеется, она решила пролистнуть страницы.

– О, а что... что это такое? – Она в ужасе подняла на меня глаза. – Мэй-Мэй, что это значит? – Она явно пришла в ужас.

– Да ничего! Просто мальчик! Это не важно!

– Мальчик? – возмутилась она. Она показала мне страницу, где было нарисовано, как мы с Девоном целуемся. – Кто это? – потребовала она ответа. – Вы и правда это делали?

Я попыталась вырвать тетрадь из её РУК.

– Нет! Я просто это придумала, мама! Это всё не по-настоящему!

Но мама тетрадь не отдала. Я попыталась убедить её, что всё это просто выдумки, но она совсем не хотела мне верить. Если честно, она как с цепи сорвалась.

«Хорошо, что по рисункам не понятно, что это именно Девон», – подумала я.

Мама не стала бы сильно волноваться, если бы решила, что я рисую ненастоящих мальчиков.

Вдруг тетрадь разлетелась на листки. Мама посмотрела на тот, что остался в её руке.

– Погоди... Эта кепка... Это же...

Кажется, она его узнала.

«Будь прокляты мои «незаурядные художественные способности», как говорят и школе».

Мама постоянно ходит в «Маргаритку» и, конечно, помнит всех, кто там работает. «Знать не знаешь, кого может понадобиться опознавать в полицейском участке. Люди иногда совершают просто ужасные поступки, так что всех лучше знать в лицо», – сказала она мне как-то раз.