Я и Я - [47]

– 3 —

– Что, нравится резиденция? – нахваливал Витя свой особняк. – Но это все, брат, пустяки!

– Ты лучше скажи, я-то тебе зачем?

– Так я ж и говорю! Понимаешь, хата там, «мерседес», БМВ – так они у всех реальных пацанов в наличии. Ну телку с рекламных щитов в личное пользование приберу – так и это не новость. Хочется, знаешь, что-нибудь эксклюзивное. Например, такое, как ты. Чтоб ни у кого не было, а у меня есть! Живем-то ведь раз, так ведь? Тоже, можно сказать, эксклюзивно. Или нет?

Я этот ответ внимательно выслушал, но не поверил. Два дня прошло, а хвастаться мной перед друзьями Витек не спешил. Даже наоборот.

– Давай пока будем держать тебя в тайне. Хорошо? – сказал он. – Валере и его женщине прилично уплачено, будут молчать. Муслюм, пока он в тюрьме, тоже не очень-то раскудахтается, опасаясь, что украдут приоритет. Больше никто не в курсе. Светка не в счет.

Светка была его женой. Ходила неубранная, представляя собой соблазн, и вела себя по отношению к Вите неоправданно высокомерно, считая себя сокровищем, а его – добытчиком сих богатств.

– Дура, – считал Витя. – Если ей даже растолковать про твои обстоятельства – не поймет.

– Морда у него подозрительная. Пусть его товарищ майор проверит! – проявляла бдительность Светка. – А то как бы ты сам не вышел дурак.

– Шла б ты в шоп, – отсылал ее Витя. – Купила б себе что-нибудь.

Кроме этих двух любящих друг друга сердец на территории постоянно находился «товарищ майор», отвечающий за безопасность, и пара собак. Если нужно было что-то выполнить по хозяйству, майор звонил проверенным людям: кухарке, садовнику или уборщице, проживающим в ближнем пригороде. Сам он предпочитал держаться в тени, я его видел раз или два, так что даже внешности его не запомнил.

Мне отвели большую комнату на втором этаже – маленьких в этом доме просто не было – с балконом и парой окон.

* * *

– Чего он все-таки от меня хочет? Должна же быть в этом деле его корысть!

– Хоть бы дали взглянуть на твоего двойника! – отвечал бескорыстный Рафик. – Ты лучше скажи: никаких вольтов, провалов памяти, изменений личности? Сонливости или, наоборот, бессонницы нет?

– Да все вроде в порядке, – отвечал я. – Пока.

* * *

– Ну а этот, второй… Верней, первый, – пытал в свою очередь Витя. – У вас с ним что, телепатия? Вы все время на связи, так?

– Не совсем, – и я излагал ему версию о квантовой корреляции и перезагрузке.

– Жаль, что по этому каналу пацанам дурева забросить нельзя! – говорил он. – Но маляву-то можно… Так вот, передай, что Витя их всех помнит, любит, скорбит. Скорбит об их тяжкой участи…

И тэ пэ. Это сколько угодно. Я передавал.

* * *

Прошла неделя.

– Может, он с моей помощью хочет ограбить банк? – фантазировал я.

– Это вряд ли. В его положении банки уже не грабят, – резонно возражал Рафик. – Свое бы от начинающих бизнесменов уберечь.

– Или кого-нибудь устранить, используя меня как торпеду?

– Ближе к истине. Хотя есть более простые пути – зачем тут двойник? Может, какая-нибудь финансовая махинация? – предлагал свою версию Рафик.

– Слушай! Внедрить меня в клон президента – и…

Впрочем, в каком-то кино это уже было.

* * *

– Видел бы ты себя! – говорил Витя. – Лежит – голый и синий. Весь худой, кожа в пупырышках. И никаких признаков жизни. Хотя и признаков смерти тоже нет. Запредельная кома. И так мне жалко тебя, румына, стало, как жалко не было еще никого никогда! Без одежды и без отечества, думаю, обязательно пропадет.

– Почему ты румыном меня назвал?

– А как же? Вас ведь в Румынии изготавливают. В других странах запрещено. Хотя и в Румынии, конечно, запрещено тоже.

Что ж, румын так румын. Гораздо хуже, если мой биологический мать-отец – или, если хотите, отцемать – известный бандит. И Витя изготовил меня для того, чтоб им – а вернее, мной – своих оппонентов запугивать.

– Там у них вообще беспредел, в Румынии. Фильм смотрел – «Хостел-14»?

Я и предыдущие тринадцать-то не смотрел. Витек, сам побывавший не в одной мясорубке, «Хостелом» был удручен. Тупая жестокость вызывала в нем недоумение. Нерационально как-то расходуют жесть.

– Нет, зря мы оттуда все танки вывели! – сожалел он. – Надо было оставить хотя бы один.

И переходил к критике кинематографа в целом.

– Одного бы хватило на всех тарантин, которые приезжают туда на натуру. Эти дети кукурузы – сами не храбрецы. Просто их напугать некому. Где им взять героизму? В благополучной Америке? Это надо набраться храбрости, чтобы у нас жить.

* * *

– Я думаю, ты ему как прецедент нужен, – сказал Рафик. – Вероятно, наш Витя какую-нибудь аферу готовит с полным своим перевоплощением. Чтобы спрятаться от врагов и правосудия. Избавиться от дактилоскопических и прочих индивидуальных примет. Стряхнуть груз прошлого. А пока наблюдать будет, пройдешь ли ты испытание.

* * *

– Считай, что тебе повезло в румына втелешиться. Румыны в нашей стране редкость. Вероятность столкнуться со своим суррогатным родителем равна почти что нулю.

Эту тему Витя по моей настойчивой просьбе открыл. Дело в том, что я заметил за собой одну странность: не мог равнодушно пройти мимо клочка материи или тряпки – непременно совал в карман. Это наводило на мысль, что мой родитель – или лучше сказать, донор – либо вор, либо портной.