Я, Хобо: Времена Смерти - [21]

- Здесь первый, порядок в трюме, - сказал я вдруг.

- Я уже собирался тебя искать… - проворчал Дьяк. - Группа, самочувствие. ОК.

- Ладно, - сказал Дьяк. - Шесть часов на ногах, четыре часа как мы живём на себе. У меня голова от слабости кружится. Предлагаю поесть и попить. То есть не предлагаю, а приказываю.

- Голя, как с водоснабжением? - тотчас спросила Нота.

- Почему все всегда считают, что женщины более чистоплотны, чем не женщины? - спросил Иван Купышта.

- Потому что от них (…)[5] (…)[6] (…)[7], - сказал Голя Аст-рицкий. - Ноточечка, к рубке я водичку подам. Пары литров тебе хватит?

- Мне - хватит! - высокомерно сказала Нота. - А тебе и в ванне не отмыться!

- Что такое ванна? - спросил Голя. Мы все расхохотались, даже Дьяк. Даже я.

- ОК, группа, обед, гигиена, - сказал я. - Собираемся в комнате отдыха при рубке. Не бросайте всё как есть, всё доделайте. Кстати, дева наша, обойдётесь обтиранием. Пусть двух литров хватит на всех.

Я как-то и забыл: перед смертью нас побрили налысо. В подшлемниках и тем более шлемах все казались знакомыми и привычными, но во время обеда я всё время ловил себя на том, что, обращаясь к кому-нибудь, делаю маленькую паузу, проверяя про себя, действительно ли тот, к кому я обратиться хотел, им является. Даже бровей нам не оставили. Нота удивила меня - и не только меня - крупными шишками на голове.

Спецкостюмы и поддёвки 26.06.01.01 MTC мы свалили в шкаф в шлюзовом тамбуре рубки, а предметы конфекции и по нескольку раз использованные АСИУ запихали в поганый мешок и затолкали в этот же шкаф - в низ. Обтирания выполнили с большой истовостью и удовольствием, но всё же воняло нами в комнате отдыха заметно. Молодые наши организмы, соскучившись по своему нормальному функционированию, метаболизировали с коэффициентом "три". (Отмечу, что в смысле плоховония от товарищей я не отличался.) Космач редко обращает на миазмы внимание, однако комната отдыха была такая новая, такая чистая, столешница была такая неисцарапанная, а подносы и посуда были такими яркими и одноразовыми, что воняло просто по контрасту. Больших полотенец в туалетной оказалось навалом, сидя вокруг стола, мы напоминали литературные привидения, поскольку не подоткнутые концы полотенец развевались вокруг тел… и даже мешали питаться.

- Нота, не плавай грудью, - проворчал из-за груши с кофе Купышта. - Запахнись. Мешаешь питаться.

- Поддерживаю, - сказал я. Я сидел ровно напротив Ноты. Овощное пюре, горячий сыр, красное вино со всем позитивизмом проникли в меня, тщательно прожёванные и разболтанные во рту. Мёртв я был или нет, но пообедал я без малого с жадностью. Кофейный автомат после настройки Купышты, кофемана и курильщика, сварил отличный кофе. Четверо из нас сейчас пили его, кроме Ноты, которая чистила набело вторую стандартную облегчённую (без твёрдых составляющих).

- Нота, а что у тебя с головой? - спросил Дьяк.

- Ты буквально прекратил мои мучения, - сказал Голя Ас-трицкий с энтузиазмом. - Ты натуральный дохтур.

Нота помедлила, сделала глоток.

- Форма черепа, - сказала она. - Вам бы такую. Это шишки женской мудрости. Они у меня с детства.

- На частоту овуляций не влияет? - спросил я. Нота объяснила мне жестами, что влияет на частоту овуляций.

- Надо же, форма черепа, - сказал Дьяк. Он потёр ладонью свой собственный череп, посмотрел на ладонь, посмотрел на Ноту и сказал: - А не лечится? Что говорили врачи?

Нота обратила пальцы к нему, поменяла три фигуры на них. Дьяк засмеялся. Я посмотрел на часы. Мы отдыхали почти двадцать минут. Я сплавал в рубку, к инженерному посту, вернулся.

- Атмосфера и тепло по объёму операции установлены, - доложил я своим. - Отклонения по влажности, но это чуть. Кислородные маски, тем не менее, приказываю держать на затылке. Теперь что. Дьяк, кого тебе надо в пару на реанимацию Первой вахты?

- Как кого - фельдшера, - сказал Дьяк, показывая на Ноту. - Рубкой и ты можешь заняться. Только очень осторожно, Марк, да? - Он многозначительно поднял бровь. - Мы все очень слабы… Жрите гематоген, реябта, побольше, всё, что на столе, надо сожрать.

- ОК, - сказал я. - Рубкой я и займусь. ЭТО, чем вы займётесь?

- Всякой (…)[8], - сказал Купышта. - По расписанию. С блокнотами наперевес.

- ОК. Но сначала "персоналы", отчёты составить. Они у нас, кажется, по каютам?… модули?

- Да, - сказала Нота. - Должны быть.

- ОК. Нота, сколько чего ты успела в рубке?

- Практически ничего, только по давлению и теплу… А, ты про место-обстановку?

- Это должно нас интересовать, - сказал я кротко.

- Грубо говоря - мы в астрономической единице над северным полюсом системы. Система та, куда мы и хотели. Альфа очень красивая. Эфир пуст. Ни в пассиве, ни в активе. Автопоиск я оставила. Но ты не забывай, это всё очень грубо: вся посуда-то ещё под корпусом.

- ЭТО, что я могу выдвинуть прямо сейчас? - спросил я.

Купышта раскуривал сигарету, погрузив кончик картриджа в искрящийся мутный шарик огонька на головке газовой зажигалки. Глянул, прищурясь, на Голю Астрицкого. Голя Астрицкий покачал головой.

- Ничего не можешь, Марк, - сказал Купышта. - Официально не рекомендуем. Сначала надо всё провесить, обзвонить. Да и света у нас мало. Вдвоём мы большие токамаки пускать не будем. Не катастрофа уже, чать.