Я хирург. Интересно о медицине от врача, который уехал подальше от мегаполиса - [12]

Иногда нужен и аминазин…

Смерть, которую я никогда не забуду

Звоните поздней ночью мне… друзья,

не бойтесь помешать и разбудить…

Кошмарно близок час… когда нельзя

и некуда нам будет позвонить…

Это был обычный будний день, середина недели, я заступил на смену с отличной бригадой. Бывают люди, с которыми понимаете друг друга с полуслова, работа в таких условиях идет намного легче. Второй хирург, мой напарник, был в эту смену ответственным хирургом. В его обязанности входила работа в нашем отделении и консультация всех остальных отделений, поэтому все вопросы, связанные с неотложными ситуациями, решались под его контролем.

В ночную смену ответственный хирург выступает, по сути, в качестве главного врача. Мне передали двух пациентов, ожидавших результатов анализов в коридоре. Один из них, как сейчас помню, был с подозрением на холецистит, другой — на кишечную непроходимость. При получении анализов острой хирургической патологии не было обнаружено, поэтому я им обоим написал направления на амбулаторное лечение по месту проживания и отпустил, приступив к дальнейшим делам.

Смена началась как обычно, пациентов было немного, один-два в час. Вдруг около 18:00–19:00, в то время, когда я, сидя в ординаторской, заполнял историю болезни, зазвонил телефон. Отвечаю: «Хирургическое отделение». — «Рустам Сагидович, позвонили из скорой, сказали, что везут крайне тяжелый случай, не знаем подробностей, какое-то происшествие, пациентка без сознания». Во время таких звонков, когда знаешь, что везут тяжелых пациентов, будь то ножевое ранение, ДТП или нейрохирургическая травма, начинаешь готовиться морально сам и подключать специалистов всех профилей: анестезиолога-реаниматолога, терапевта, медсестер, медбратьев, санитаров, предупреждаешь о ситуации ответственного хирурга.

И вот мы стоим в приемном отделении в полной готовности и ожидаем. Анестезиолог с мешком Амбу в руках, его помощница медсестра, хирург — я, медбрат, санитарки.

Где-то вдалеке видим реанимобиль желтого цвета. Залетаем на пандус, ставлю подпись в сопроводительном листе и бегло осматриваю пациентку с ног до головы. Это оказалась молодая девушка, 18 лет, кожные покровы бледные, крайне тяжелое состояние, сознание отсутствует. Было решено немедленно поднимать ее в операционную. Из анамнеза, со слов очевидцев и врача скорой помощи, происшествие случилось на остановке общественного транспорта.

Стояла зима, на дорогах — гололедица. Лед далеко не всегда видно под тонким слоем снега. Сибиряки точно знают, о чем я говорю. Выходя из троллейбуса, девушка поскользнулась и упала. Упала она как раз перед задними колесами троллейбуса. Водитель же посмотрел в зеркало, насколько позволяет его обзор, ничего подозрительного не увидел, подумал, что все чисто и пусто, и со спокойной душой поехал.

В итоге свершилось страшное: он переехал ее огромными колесами. Очевидцы сразу вызвали скорую помощь, но девушка уже была без сознания. Травма такого рода предполагает разрывы всех внутренних органов, множественные переломы тазовых костей.

И вот пациентка экстренно была подана в операционную с давлением 50/20 миллиметров ртутного столба.

Анестезиологи медикаментозно начали готовить ее к операции, делать общую анестезию (наркоз).

Собрались студенты и ординаторы, чьей клинической базой является наша больница в обучении практическим навыкам. В тот день я был куратором двух студенток третьего курса. Мы вместе с ними определили группу крови пациентки, резус-фактор. Заказали четыре единицы эритроцитарной массы и еще четыре единицы свежезамороженной плазмы. К сожалению, на тот момент именно этой группы крови в наличии было мало, последние четыре единицы.

Я и ответственный хирург идем на операцию. Начинаем.

В области таза, левого и правого бедер были следы протектора троллейбуса, из этого стало понятно, что переехали ее по диагнонали — слева направо, от верхней трети левого бедра, далее через таз, живот, вплоть до грудной клетки.

Приступаем к лапаротомии[17]. Попадаем в брюшную полость, и перед нами открывается ужаснейшая картина: брюшная полость полна кровяными сгустками, запах каловых масс из разорванных петель тонкой кишки, печень и селезенка представлена небольшим кусочком, остальная же ее часть — фаршеподобная субстанция. Диафрагма разорвана, все органы брюшной полости, а точнее, то, что от них осталось, переместились в грудную полость.

Мы четко понимали, что травма несовместима с жизнью.

Мы старались как можно дольше бороться за ее жизнь, делая все возможное.

В голове, однако, вырисовывался самый неблагоприятный исход…

Закончив операцию ушиванием раны, проведя гемостаз[18], начали обильную инфузию[19]. Несколько капельниц параллельно восполняли дефицит объема циркулирующей крови девушки. Заказывали кровь из других больниц, из банка крови, так как наша больница в это время не располагала достаточными объемами. По протоколу ей суммарно перелили 22 тысячи миллилитров, из них 13 тысяч — физраствор, остальное — кровь и ее компоненты. Давление в начале инфузии удерживалось на уровне 110/60 миллиметров ртутного столба, затем падало до 90–80, то есть гемодинамика была нестабильная. В конечном счете пациентка скончалась на операционном столе.