Я, Дрейфус - [65]

Он стал просыпаться с мыслью об этом непроизносимом имени, обладатель которого гнил, несправедливо осужденный, за решеткой, походы к ее конторе стали для Джеймса неискоренимой привычкой, и он понимал, что со временем ему придется произнести это имя вслух.

Однажды он даже дошел до входа в здание, но у лифта ноги отказались ему повиноваться, и он помчался назад, к своему посту на углу улицы. На следующий день ему удалось вызвать лифт, но войти в него он не сумел. Прошла еще неделя, прежде чем он заставил себя сесть в лифт и подняться на пятый этаж, к конторе, где так часто звучало то имя, но рука сама потянулась к кнопке «вниз».

Однако на следующий день он впихнул себя в лифт, доехал до ее этажа, дошел до ее двери и постучался. И вдруг он оказался внутри, какая-то женщина спросила, по какому он делу. Он, запинаясь, называл имя Ребекки, потому что нужно было хоть что-то сказать, и с неимоверным облегчением услышал, что она в суде.

— Но вы можете подождать, — сказала женщина. — Мисс Моррис скоро придет.

— Я зайду в другой раз, — сказал он и кинулся к двери.

Он попытался, и сама попытка уже была крохотной победой. К лифту он шагал радостно. Он нажал на кнопку «вниз» и стал ждать. Лифт бесшумно остановился на пятом этаже, дверь вежливо, по-джентльменски скользнула вбок. И он увидел то лицо, которого не мог забыть, те губы, которые будто все еще произносили то горестное имя. Он словно увидел четкие буквы: Д, Р, Е и Й, хотя ему и так было достаточно. Они столкнулись лицом к лицу, что было неизбежно. Ребекке хотелось обнять его, выразить так свою радость и придать ему смелости. Но она только протянула руку.

Джеймс пожал ее. Это было началом его признания. Он все расскажет. Не станет больше ничего скрывать. И покончит со всем этим. Он произнесет имя, то самое имя, которое он часто путал со словом «отец». А иногда действительно считал этого человека отцом. Потому что человек с этим именем любил его как сына.

— Вы пришли ко мне? — спросила Ребекка.

— Я часто прихожу, — сказал он. — На сей раз меня поймали.

— По-моему, вы этого и хотели, — сказала она.

Она отвела его к себе в кабинет.

— Садитесь, рассказывайте, как вы.

Она решила, что не заговорит о Дрейфусе. Подождет — может, Джеймс сам начнет. Она опасалась снова упомянуть имя, которое он не мог слышать.

— Мне лучше, — сказал Джеймс. — Я вышел из клиники четыре месяца назад.

— И где вы теперь живете? — спросила она.

— В Фулеме, — ответил он. — Я купил квартиру. Точнее, родители ее мне купили. — Он едва заметно усмехнулся.

— Значит, вы снова с ними общаетесь?

— Нет, — улыбнулся Джеймс. — Они просто прислали мне деньги. Деньги, если они у вас есть, отдавать проще всего. Это обходится дешевле любви и заботы.

В его голосе не было горечи. Он переборол и боль, и недоверие. Теперь он, кажется, относился к родителям как к злой шутке.

— Мне действительно очень приятно видеть вас снова, — сказала Ребекка. — Я скучала по нашим встречам. И в последний раз я думала, что больше вас не увижу.

Упоминание о том случае вырвалось у нее случайно, и она испугалась — как он отреагирует? Но он улыбался.

— Да, это была такая встряска — просто классический случай, — сказал он. — Вы же знаете, у меня был нервный срыв. Но почему-то после того вашего визита я стал потихоньку приходить в себя.

Ребекка могла объяснить ему, в чем причина, а еще, подумала она, у нее были все основания выставить счет его психиатру — за оказанные услуги.

— Чем же вы теперь занимаетесь? — спросила она.

— Мне много чего надо сделать, — сказал он. — Поэтому я и пришел к вам.

Ребекка подумала, что он решил подобрать себе какое-нибудь занятие.

— Вы ищете работу? — спросила она.

— Нет-нет, я о другом, — сказал он и, помолчав, продолжил: — Есть у меня одно незаконченное дело.

Она хотела спросить, не имеет ли он в виду дело Дрейфуса, а именно этого она и ждала, но не осмелилась произнести это имя.

— Все так сложно, — сказал он.

— Начните сначала, — подтолкнула его Ребекка. — Я никуда не спешу.

— Я слышал, вы готовите апелляцию, — сказал Джеймс. — Вот почему я здесь. — Он сделал глубокий вдох. — Вот, наконец-то я заговорил. Вы даже не представляете, как часто я это репетировал.

— Вы смелый человек, — сказала Ребекка. — И я вас за это уважаю.

Ей не терпелось поскорее прийти домой и рассказать все Мэтью, потому что, похоже, Джеймс решил все выложить начистоту, и тогда заговору конец.

— А если я приглашу вас поужинать? — предложила Ребекка. — Я знаю одно тихое местечко неподалеку отсюда. Итальянский ресторанчик. Подойдет?

Джеймс улыбнулся.

— Люблю итальянскую кухню, — сказал он.

Ужин затянулся. Ребекка поила и кормила его, а сама все слушала его рассказ. Каждое слово было подтверждением того, что раскопал Ронни Коупс. Но участие Джеймса в заговоре ее совсем потрясло. Он был рад, что наконец облегчил душу.

— Я хочу дать показания на повторном разбирательстве, — сказал он. — Я должен это сделать. И тогда я смогу начать жизнь заново.

Ребекка спросила, согласится ли он прийти утром и записать свой рассказ на магнитофон. Джеймс был готов сделать буквально все возможное, чтобы очистить свою совесть. Когда он уходил, она смотрела ему вслед, и ей показалось, что он напевает.