Я, Дрейфус - [62]
— Это нормально, — сказал тот, с крестом. — Нам всем иногда бывает жалко. А потом мы об этом забываем. Хорошие дни. Плохие… — Он поглядел на товарищей. — Правда, парни?
Они согласно кивнули и сосредоточились на своих пудингах. Они приняли меня в члены своего клуба. Хотел я этого или нет, но я был одним из них. Официальным членом клуба, со всеми привилегиями парии.
Оказавшись в камере, я осмелился подумать о том, что же со мной стало. И мне снова вспомнилась бабушка с ее песней и обрывками слов. Это воспоминание странным образом меня успокоило, и я удивился тому, как это мне в голову пришло отсылать куда-нибудь свою семью.
Несмотря на общую враждебность, я стойко терпел общество своих сотрапезников и продолжал одинокие пробежки по двору. Как-то, во время утренней разминки, я подумал, что можно заняться чем-то посущественней бега. Надо попробовать растяжку, решил я, может быть, наклоны. Я человек физически не очень развитый. Спортом не занимаюсь. Иногда гуляю, изредка плаваю, вернее, гулял и плавал, когда был на свободе. Но я никогда всерьез не тренировался. Решив, что пришла пора это исправить, я даже слегка воодушевился.
Я нашел себе местечко в углу двора. У меня не было сомнений, что мне никто не помешает. Стоило мне появиться, и все расступались. Я повернулся лицом к стене. Поворачиваться к людям мне не хотелось. Меня немного беспокоили мои атлетические способности, и я не хотел видеть их презрительные усмешки. Некоторое время я бежал на месте — разогревал мускулы, и в ушах у меня звучала бабушкина песня. Потом попробовал сделать наклон. Не сгибая колени, я не мог дотянуться до пальцев ног, только до середины голени. Но я не отчаивался. Я буду тренироваться. Поставлю перед собой цель. И к концу недели легко буду дотрагиваться до ступней. Я сделал глубокий вдох и повторил попытку. Во второй раз получилось ничуть не лучше, но стало чуть легче, что меня обнадежило. Я сделал еще несколько наклонов и тут услышал у себя за спиной какой-то шорох.
— Помощь нужна? — спросил какой-то мужчина.
Я услышал в его голосе презрение, а затем меня с силой стукнули по заду, и руки мои впервые, хоть и вынужденно, коснулись ступней. Я рухнул, больно ударившись, наземь и с ужасом уставился на две пары тяжелых черных ботинок, оказавшихся как раз на уровне моих глаз. Чуть развернувшись, я увидел еще четыре такие же пары и понял, что окружен. На меня посыпался шквал ударов. Били жестоко, яростно, в такт ругательствам. «Детоубийца, — повторяли они. И еще: — Жид пархатый». Они твердили это снова и снова, потому что даже бранный лексикон у них был ограниченный. Я лежал, беспомощный, корчась от боли, и, слушая их истовые проклятия, пытался понять, себя-то они кем считают. Стали бы они себя так яростно избивать, если бы знали, что они убийцы? Стали бы себя терзать за отсутствие раскаяния, эти люди, которые убивали своих жен, уничтожали деловых партнеров, истязали своих врагов и измывались над их останками? Хорошо ли они себя оценивали, могли ли прощать тех, кто совершал схожие преступления? И меня осенило: в ярость они впали не потому, что я детоубийца. Виновен я или нет — это было неважно, они били еврея и все, с чем еврей для них связан. И я, скрючившийся у их ног, был представителем того проклятого народа, на который они выплескивали свою злобу, я был козлом отпущения. Меня нисколько не удивило, что «детоубийцу» быстро отбросили, остался только «жид пархатый» — это подтвердило мою уверенность: убийца я или нет, но я в своем еврейском обличье был отличной мишенью, на меня можно было выплеснуть гложущую их тоску. Я не знал, терпеть ли мне истязания, пока не прозвучит свисток, или оказать хоть какое-то сопротивление. Я выбрал первое, надеясь, что такой беззащитный объект им скоро наскучит. Они и в самом деле вскоре притомились. Удары стали реже, да и ругань поиссякла. Я валялся там, и от следов от их башмаков боль растекалась по каждой клеточке тела. Одно только приносило облегчение: пытка наконец закончилась, и я даже был им почти благодарен — лица они не тронули. Вот ведь странно: как ни унизительно было мое положение, тщеславие меня не оставило.
Я так и лежал, пока не прозвучал свисток. Оба охранника так и не двинулись с места. Но они наблюдали все представление, вне всякого сомнения — с одобрением. Я попытался подняться, но не знал, удержусь ли на ногах. Я с трудом встал на четвереньки, а затем меня крепко подхватили под руки и подняли. Охранники наконец хоть что-то сделали. Они молча дотащили меня до камеры, и хотя я и не смотрел на них, я знал, что они улыбаются.
Каким облегчением было улечься на койку, без свидетелей ждать, пока боль, став нестерпимой, потихоньку уймется. Так я пролежал весь день. На звонок к обеду и ужину я не реагировал. Из-за боли я и пошевелиться не мог. Мои мучители наверняка порадуются моему отсутствию. Припишут его трусости. Но, как ни странно, мне не было страшно. Я собирался, как только боль стихнет, снова отправиться во двор. Никто меня оттуда не прогонит. Наверное, сил мне придавала моя невиновность.
На следующее утро я заставил себя встать и присоединиться к остальным. Меня гнало чувство голода, а не желание быть героем. Все тело ныло, но я заставил себя распрямить плечи. Я подошел к своему столу изгоев и удивился тому, как радушно меня встретили. Но одновременно и оскорбился: не хотел, чтобы меня к ним причисляли.
«Пять лет повиновения» (1978) — роман английской писательницы и киносценариста Бернис Рубенс (1928–2004), автора 16 романов, номинанта и лауреата (1970) Букеровской премии. Эта книга — драматичный и одновременно ироничный рассказ о некоей мисс Джин Хоукинс, для которой момент выхода на пенсию совпал с началом экстравагантного любовного романа с собственным дневником, подаренным коллегами по бывшей работе и полностью преобразившим ее дальнейшую жизнь. Повинуясь указаниям, которые сама же записывает в дневник, героиня проходит путь преодоления одиночества, обретения мучительной боли и неведомых прежде наслаждений.
Норман когда-то в прошлом — вундеркинд, родительский любимчик и блестящий адвокат… в сорок один год — наркоман, почти не выходящий из спальни, весь во власти паранойи и галлюцинаций. Психиатрическая лечебница представляется отцу и сестре единственным выходом. Решившись на этот мучительный шаг, они невольно выпускают на свободу мысли и чувства, которые долгие десятилетия все члены семьи скрывали — друг от друга и самих себя. Роман «Избранный» принес Бернис Рубенс Букеровскую премию в 1970 году, но и полвека спустя он не утратил своей остроты.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.